В тот момент, когда правительство обнаружит в себе волю покончить с системной безнаказанностью, на пути к её осуществлению неизбежно встанут различные юридические препятствия. Мы имеем в виду те правовые институты, которые «закрепляют» состояние безнаказанности преступлений — не позволяют привлечь к ответственности нарушителей закона, возместить вред, причинённый посягательствами на права и свободы граждан, или исправить последствия этих посягательств иными способами. К их числу относятся:

• в области уголовного правосудия — сроки давности уголовного преследования, амнистия, запрет повторного осуждения за одно и то же преступление (non bis in idem), пробелы в уголовном законе;
• в области гражданского судопроизводства — исковая давность (в том числе объективная), добросовестность приобретателя чужой собственности, невозможность пересмотра вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам, которые могут быть установлены лишь в приговоре суда по уголовному делу, по истечении срока давности уголовного преследования, истечение процессуальных сроков на обжалование судебных актов;
• в области административного судопроизводства — процессуальные сроки и ограниченный круг административных истцов по делам об отмене результатов выборов.

Из этих правовых институтов одни призваны обеспечивать правовую определённость и защищать граждан от произвола, другие представляют собой акт снисхождения к преступникам. В нормально функционирующих правопорядках они создают разумный противовес карательной функции государства либо обеспечивают баланс интересов сторон в гражданско-правовых спорах. Однако в условиях, когда указанные институты фактически служат противоположным целям, интересы преодоления системной безнаказанности, на наш взгляд, перевешивают механическое применение сдержек и противовесов. Если правовая определённость состоит в гарантированном освобождении от ответственности и закреплении противоправного результата, такая определённость должна быть, по меньшей мере, поставлена под сомнение.

Помимо препятствий в строгом смысле слова (из-за которых достижение целей правосудия невозможно) необходимо учитывать и те нормы и процедуры, которые сами по себе не исключают исправление последствий системной безнаказанности, но в специфических условиях переходного правосудия могут оказаться слишком обременительными. Например, такие нормы предполагают, что потерпевшим от правонарушений необходимо самим заботиться о защите своих прав, связывают возможность их восстановления со значительными затратами времени, не учитывают потребности общества в знании об обстоятельствах системной преступности, возлагают издержки, необходимые для преодоления широкомасштабной несправедливости, на добросовестных лиц и так далее.

Перечисленные препятствия называются здесь «юридическими» по той причине, что они закреплены в законе, положения которого мешают достижению целей переходного правосудия. Этим они отличаются от других возможных ограничений, которые будут влиять на переходное правосудие, таких как, например, нехватка подготовленных кадров, недостаток финансирования, отсутствие санкции политических органов на уголовное преследование носителя специального статуса и тому подобное.

Согласно принципу № 22 Свода принципов борьбы с безнаказанностью, «государствам надлежит принять и обеспечить исполнение гарантий против потворствующего или способствующего безнаказанности злоупотребления правилами о сроках давности, амнистии, праве на убежище, запрете в выдаче, non bis in idem, об исполнении приказа, должностных иммунитетах, раскаянии, подсудности военных судов и несменямости судей».

1. Истечение сроков давности, процессуальных сроков по причине порока воли управомоченного лица

Законами установлены временны́е пределы для осуществления многих полномочий и прав, необходимых для реагирования на правонарушения, — сроки давности уголовного преследования, исковой давности, обжалования судебных актов. Их политико-правовые основания различны, в целом же они направлены на обеспечение большей правовой определённости и стабильности правоприменительной практики.

Истечение таких сроков станет неустранимой в рамках действующего законодательства преградой на пути преодоления безнаказанности. Например, нельзя возбудить уголовное дело в связи с фальсификациями прошедших в 2011 году выборов депутатов Государственной Думы за пределами срока давности уголовного преследования, истекшего в декабре 2017 года. Пропуск трёхлетнего срока исковой давности, вероятно, приведёт к отказу в удовлетворении иска Российской Федерации о взыскании убытков, причинённых акционерному обществу «Газпром» действиями его руководства по продаже по заниженной цене акций страховой компании «СОГАЗ» в 2004 году. АФК «Система» не может (при отсутствии новых или вновь открывшихся обстоятельств) добиваться отмены судебного решения о пересмотре приватизации нефтяной компании «Башнефть» — ею пропущены сроки обжалования этого судебного акта.

У сроков давности и процессуальных сроков различное назначение, однако все они предполагают, что лица, чью свободу действия они затрагивают, способны осуществить ограниченные сроками полномочия или права до их истечения. Но что если на деле осуществить их невозможно — из-за противоправного приказа вышестоящего руководства, насилия или угрозы его причинения? Такой порок воли управомоченных лиц, будь то сотрудники органов следствия, члены избирательных комиссий или сами потерпевшие от преступлений, наблюдается во многих случаях, упомянутых в предыдущих главах.

В российском законодательстве изъятий из общих правил течения сроков для подобных ситуаций порока воли нет, за несколькими исключениями (о них будет сказано ниже).

1.1. Истечение сроков давности уголовного преследования

Сроки давности уголовного преследования — одно из главных препятствий для преодоления безнаказанности. Давность привлечения к уголовной ответственности по Уголовному кодексу РФ (статья 78) составляет, в зависимости от тяжести преступления, от двух до пятнадцати лет. Не применяются сроки давности к терроризму, квалифицированному захвату заложников, а также к преступлениям против мира и безопасности человечества (часть 5 статьи 78 УК РФ).

Течение срока начинается в момент совершения преступления. Освобождение по давности применяется в том случае, если до вступления в силу приговора суда срок истёк. По каждому преступлению срок рассчитывается отдельно.

Срок давности может не применяться в двух случаях — если против этого возражает обвиняемый или если за преступление предусмотрено наказание в виде смертной казни или пожизненного лишения свободы (во втором случае суд сам решает, применить ли сроки давности или нет).

По истечении срока давности уголовное дело не может быть возбуждено, а ранее возбуждённое уголовное дело подлежит прекращению (пункт 3 части 1 статьи 24 УПК РФ).

Из составов преступлений, которые не поглощаются временем (в силу закона или по усмотрению суда), переходным правосудием могут быть востребованы следующие:

• квалифицированное убийство (часть 2 статьи 105);
• особо квалифицированный террористический акт (часть 3 статьи 205);
• содействие террористической деятельности (части 1.1, 2, 4 статьи 205.1);
• создание террористического сообщества (часть 1 статьи 205.4);
• захват заложника, повлёкший умышленное причинение смерти человеку (часть 4 статьи 206);
• создание преступного сообщества (преступной организации), совершённое лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии (часть 4 статьи 210);
• посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (статья 277);
• посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (статья 295);
• посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (статья 317);
• планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны (статья 353);
• применение запрещённых средств и методов ведения войны (статья 356);
• геноцид (статья 357);
• акт международного терроризма (статья 361).

В этом списке нет ни одного коррупционного, должностного преступления и преступления против политических прав граждан. Поэтому давность уголовного преследования означает автоматическую безнаказанность значительной части противоправных практик, описанных в предыдущих главах. Относительно устойчивы к давности лишь преступления, совершённые в контексте вооружённых конфликтов.

Приведём несколько примеров применения сроков давности к преступлениям, предположительно совершённым в связи с событиями, которые упоминались в предыдущих главах.

• Залоговые аукционы 1995 года. Срок давности истёк в декабре 2005 года.
• Карательная операция («резня») в посёлке Новые Алды 5 февраля 2000 года. Срок давности истёк 5 февраля 2015 года, но суд вправе его не применять. В случае квалификации по статье 356 УК РФ — без срока давности.
• «Дело НТВ» («Июльское соглашение»), июль 2000 года. Срок давности истёк в июле 2015 года.
• Зачистка станицы Ассиновская и села Серноводск в июле 2001 года. В части квалифицированных убийств — срок давности истёк в июле 2016 года, но суд вправе его не применять, в части не связанного с убийством насилия срок истёк в июле 2011 года. В случае квалификации по статье 356 УК РФ — без срока давности.
• Переход компании «ВСПМО-Ависма» под контроль государственной корпорации «Ростехнологии» в феврале 2006 года. Срок давности истечёт в феврале 2021 года.
• Мошенничество с возмещением НДС компаниями фонда Hermitage в декабре 2007 года. Срок давности истёк в декабре 2017 года.
• Покушение на Олега Кашина, 6 ноября 2010 года. Срок давности истечёт 5 ноября 2025 года, но суд вправе его не применять (при условии оценки этого преступления в качестве покушения на квалифицированное убийство).
• Фальсификации итогов голосования на выборах депутатов Государственной Думы 4 декабря 2011 года. Срок давности истёк в декабре 2017 года, а в части связанного с фальсификациями злоупотребления должностными полномочиями либо их превышения — истечёт в декабре 2021 года.
• Неправосудный приговор Алексею Навальному по делу «Кировлеса» (вынесенный при повторном рассмотрении этого уголовного дела ввиду новых обстоятельств в феврале 2017 года). Срок давности истечёт в феврале 2027 года.

Сроки давности в уголовном праве применяются по двум основным соображениям. Во-первых, предполагается, что с течением времени общественная опасность совершённого преступления снижается и реагировать на него средствами уголовной юстиции больше не нужно. Во-вторых, распространено мнение, что привлечение к ответственности по прошествии длительного срока негуманно.

Однако в условиях санкционированной властью безнаказанности преступлений освобождение по давности виновных в их совершении вряд ли можно оправдать соображениями гуманности. Им, в отличие от обыкновенных преступников, как правило, не приходится жить в ежедневном страхе перед разоблачением, поскольку политика безнаказанности общеизвестна и порождает у защищенных ею людей уверенность в том, что правосудие им не грозит. Довод о снижении общественной опасности в этом случае тоже теряет своё значение, так как потребность общества в предотвращении таких преступлений из-за их фактической ненаказуемости с течением времени не только не уменьшается, но и растёт: власти своей терпимостью к преступным проявлениям потакают их повторению и расширению.

Согласно принципу № 23 Свода принципов борьбы с безнаказанностью, «сроки давности уголовного преследования или исполнения наказания не должны исчисляться в течение того периода, когда отсутствует эффективное средство правовой защиты».

Мы исходим из того, что без решения проблемы истекших (а также истекающих в скором будущем) сроков давности политически мотивированная безнаказанность в России непреодолима. Большая часть из многочисленных примеров преступлений, упомянутых в этой работе, останется вне пределов досягаемости уголовной юстиции. Это означает не только уход виновных от ответственности, но и невозможность точно установить обстоятельства произошедшего, сохранение за преступниками различных выгод, полученных от безнаказанной преступной деятельности, таких как политическое и экономическое влияние. Кроме того, отказ от возбуждения уголовного дела из-за истечения сроков давности преступлений, посягающих на права человека, может привести (и уже приводит) к нарушению международно-правовых обязательств России. Даже в тех случаях, когда ради значимых с точки зрения переходного правосудия соображений необходимо допустить освобождение от уголовной ответственности, например, при деятельном раскаянии, к такому раскаянию может побудить лишь восстановление реальной угрозы наказания.

1.2. Исковая давность

Подобно срокам давности уголовного преследования, исковая давность может помешать восстановлению прав потерпевших от системной безнаказанности. Истечение срока исковой давности, о применении которого заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске (абзац 2 пункта 2 статьи 199 ГК РФ).

К средствам правовой защиты, доступным для потерпевших от правонарушений, описанных в предыдущих главах, применяется как общий (три года), так и специальные сроки исковой давности. Общий срок установлен, в частности, для требований о применении последствий недействительности ничтожной сделки и о признании такой сделки недействительной (пункт 3 статьи 166, пункт 1 статьи 181 ГК РФ), об истребовании имущества из чужого незаконного владения (статья 301 ГК РФ), о возмещении вреда, в том числе причинённого незаконными действиями (бездействием) органов публичной власти (статьи 1064, 1069–1070 ГК РФ), о возмещении убытков, причинённых юридическому лицу его уполномоченными представителями или контролирующими его лицами (статья 53.1 ГК РФ). Срок исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий её недействительности составляет один год (пункт 2 статьи 181 ГК РФ).

По общему правилу срок исковой давности исчисляется со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права (пункт 1 статьи 200 ГК РФ).

Истекший срок исковой давности может быть восстановлен в исключительных случаях, когда суд признает уважительной причину его пропуска по обстоятельствам, связанным с личностью истца (тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и тому подобное).

Кроме того, с 1 сентября 2013 года дополнительно к общему сроку исковой давности применяется так называемая «объективная» (то есть не связанная с осведомлённостью потерпевшего от правонарушения) исковая давность — 10 лет со дня нарушения права (пункт 2 статьи 196 ГК РФ). Это означает, что срок исковой давности по требованиям из нарушений прав, произошедших после 1 сентября 2013 года, в любом случае истечёт через 10 лет после правонарушения, даже если лицо, право которого нарушено, за это время так и не узнает, кто должен отвечать по его требованиям.

Как видно из изложенного, ключевую роль при применении сроков давности до наступления того времени, когда актуализируется объективная исковая давность, играет определение момента осведомлённости потерпевшего о правонарушении и о надлежащем ответчике по иску о защите от него. По этому вопросу, в том числе в связи с исками потерпевших от преступлений, имеется обширная судебная практика. Согласно распространённой позиции, по искам из причинения ущерба в результате совершения преступления исковая давность исчисляется с момента вступления в законную силу приговора суда, в котором устанавливается факт причинения ущерба и определяется ответственное за этот ущерб лицо. По иску юридического лица о признании его сделок недействительными при наличии злонамеренного сговора между его директором и другой стороной сделки, а равно и по искам к директору о возмещении убытков, причинённых им юридическому лицу, срок давности исчисляется с момента назначения нового, добросовестного директора, через которого юридическое лицо получило возможность узнать о злонамеренном поведении его предшественника. По косвенным искам участников корпорации о возмещении причинённых ей убытков и об оспаривании сделок, заключённых ею во время утраты участниками корпоративного контроля, срок давности исчисляется с момента восстановления такого контроля. Срок исковой давности по требованиям публично-правовых образований исчисляется со дня, когда о нарушении их прав и о надлежащем ответчике узнали их органы, уполномоченные на предъявление требований.

В контексте переходного правосудия определение начала течения срока исковой давности связано с двумя проблемами. Можно ли в качестве уважительной причины для пропуска срока исковой давности рассматривать угрозу наступления для пострадавшего от правонарушения отрицательных последствий (безосновательное возбуждение уголовного дела, заключение под стражу и тому подобное), из-за которой он решил отказаться от предъявления требований в суд? Такая возможность уже предусмотрена в законе применительно к искам о признании недействительной сделки, заключённой под влиянием насилия или угрозы (пункт 2 статьи 181 ГК РФ). Целесообразно расширить это положение и на другие виды требований.

Вторая проблема более трудная. Как определить точку отсчёта срока давности по требованиям Российской Федерации и других публично-правовых образований в связи со злоупотреблениями должностных лиц их органов, от которых зависело решение о своевременном предъявлении таких требований в суд? Распространяется ли на эти ситуации судебная доктрина об исчислении срока давности с момента назначения нового добросовестного директора?

На первый взгляд, для этого нет препятствий применительно к искам о возмещении убытков недобросовестными должностными лицами, а равно и к искам о признании недействительными сделок, совершённых заведомо для другой стороны в ущерб интересам публично-правового образования (пункт 2 статьи 174 ГК РФ, пункт 1 статьи 179 ГК РФ в редакции, действовавшей до 31 августа 2013 года).

А точка отсчёта исковой давности по виндикационным искам, не предъявленным своевременно по причине злонамеренного поведения уполномоченных должностных лиц, может быть по аналогии с судебной доктриной восстановления корпоративного контроля привязана к моменту отставки этих должностных лиц. Впрочем, аналогия с этой доктриной уместна лишь в том случае, если будет доказано, что у публично-правового образования не было никакой иной возможности защитить свои права, пока недобросовестные должностные лица занимали свои посты.

Кроме того, в случае если имущество выбыло из владения государства в результате совершения преступления, оно в определённых случаях может быть возвращено ему в порядке разрешения вопроса о вещественных доказательствах (пункт 4 части 3 статьи 81 УПК РФ) либо через конфискацию (статья 104.1 УК РФ) без учёта положений о сроке исковой давности.

В контексте переходного правосудия возможны очень запутанные ситуации применения этих правил: когда причиняющая ущерб публично-правовому образованию сделка была заключена одним должностным лицом (например, руководителем Росимущества), а заинтересовано в ней было другое, не являвшееся непосредственным начальником первого (например, Генеральный прокурор); с момента причинения ущерба произошла смена и уполномоченных на предъявление иска, и заинтересованных в злоупотреблениях должностных лиц, при этом их преемники знали о нарушениях, но бездействовали (залоговые аукционы 1995 года).

Тем не менее мы приходим к выводу, что для целей переходного правосудия новые законодательные исключения из общих правил об исковой давности для требований публично-правовых образований не нужны; разъяснений высших судов и судебных доктрин должно быть, в целом, достаточно.

1.3. Запрет поворота к худшему при пересмотре судебных решений по уголовным делам по истечении одного года со дня их вступления в силу

Особенность российской системной безнаказанности заключается в том, что оправдание заведомо виновных как инструмент ограждения от уголовной ответственности по политическим мотивам едва ли встречается; нам не известно о случаях подобного рода. Более распространена проблема обвинительных приговоров, предусматривающих несправедливо мягкое наказание: например, условное лишение свободы сотрудников полиции за пытки задержанных (см. главу 5).

Если виновное лицо в русле общей политики терпимости к определённым преступлениям или вследствие незаконного вмешательства в отправление правосудия было оправдано или осуждено, но с назначением несправедливо мягкого наказания, а также если оно было освобождено от ответственности вследствие прекращения уголовного дела судом (например, в связи с деятельным раскаянием), его уголовное преследование за то же преступление невозможно в силу запрета повторного осуждения за одно и то же деяние (часть 1 статьи 50 Конституции России и часть 2 статьи 6 УК РФ, пункт 4 части 1 статьи 27 УПК РФ).

Такие приговоры и постановления по уголовным делам могут быть пересмотрены в кассационном порядке или в порядке надзора. Однако пересмотр с поворотом к худшему — то есть по основаниям, которые влекут ухудшение положения бывшего подсудимым лица, — допускается лишь в течение одного года с момента вступления судебного решения в законную силу (статья 401.6 и часть 2 статьи 412.9 УПК РФ).

Согласно принципу № 25 Свода принципов борьбы с безнаказанностью, «тот факт, что лицо уже ранее было судимо за тяжкое преступление по международному праву, не исключает возможности привлечения его к ответственности за то же деяние, если цель предыдущего разбирательства заключалась в том, чтобы оградить соответствующее лицо от уголовной ответственности, или если такое разбирательство по каким-либо иным причинам не было независимым или беспристрастным в соответствии с признанными международным правом нормами применения надлежащей правовой процедуры и было проведено таким образом, что в тех обстоятельствах оно не соответствовало намерению привлечь соответствующее лицо к судебной ответственности».

1.4. Истечение сроков обжалования судебных актов

Наряду с исковой давностью восстановлению прав потерпевших может помешать истечение сроков на подачу апелляционной, кассационной или надзорной жалоб. Эта проблема имеется, в частности, в тех случаях, когда пользующиеся безнаказанностью злоумышленники в целях присвоения имущества подают к его собственнику судебный иск, а собственника принуждают (например, возбуждением уголовного дела или угрозой такого возбуждения, заключением под стражу) к признанию иска либо к отказу от обжалования принятого судом решения.

Когда с отпадением причин безнаказанности риск исполнения этих угроз будет устранён, потерпевший уже не сможет обжаловать судебный акт, которым было «оформлено» изъятие его имущества, потому что сроки на обжалование истекут (см. части 1 и 2 статьи 259, части 1 и 2 статьи 276, части 1 и 2 статьи 291.2, части 4 и 5 статьи 308.1 АПК РФ, часть 2 статьи 321 ГПК РФ). Срок подачи кассационных и надзорных жалоб в соответствии с Гражданским процессуальным кодексом РФ может быть восстановлен при наличии уважительных причин пропуска без каких-либо ограничений по времени (часть 2 статьи 376.1, часть 2 статьи 390.3, часть 3 статьи 391.3 ГПК РФ), однако если судебное решение не было своевременно обжаловано в апелляционном порядке, возможность кассационного обжалования всё равно останется для потерпевшего закрытой.

У потерпевшего, однако, останется возможность добиваться пересмотра навязанного ему судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам, если в приговоре суда будет установлен факт совершения преступления при рассмотрении иска, от защиты против которого он был вынужден отказаться.

1.5. Отпадение возможности пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам в связи с истечением сроков давности уголовного преследования, изданием акта об амнистии или смертью подозреваемого или обвиняемого

Все процессуальные кодексы допускают пересмотр вступивших в силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам. Из них для целей переходного правосудия имеют значение преступления лиц, участвовавших в деле, их представителей или судей, совершённые при рассмотрении дела, а также фальсификация доказательств, заведомо ложные свидетельские показания (часть 2 статьи 311 АПК РФ, часть 3 статьи 392 ГПК РФ, часть 2 статьи 350 КАС РФ, часть 3 статьи 413 УПК РФ).

Поскольку приговор суда по уголовному делу не может быть вынесен по истечении сроков давности уголовного преследования (если подозреваемый или обвиняемый не возражает против его прекращения, см. параграф 1.1 настоящей главы), с истечением этого срока также отпадает возможность пересмотра вступившего в силу судебного акта по обстоятельствам, связанным с совершением преступления против правосудия при его принятии. То же самое произойдёт и при прекращении уголовного дела вследствие акта об амнистии (см. параграф 2 настоящей главы) или в связи со смертью подозреваемого или обвиняемого.

Значимость этой проблемы для целей переходного правосудия не так существенна, поскольку истекшие сроки давности уголовного преследования предлагается восстановить, а акты об амнистии — не применять. Тем не менее для случаев смерти подозреваемого лица возможность пересмотра может оказаться актуальной: в противном случае не удастся, например, пересмотреть судебные акты, вынесенные коррумпированными судьями, после их смерти.

1.6. Процессуальные ограничения для обжалования результатов выборов

Согласно пункту 15 статьи 239 КАС РФ право на обжалование результатов выборов принадлежит лишь кандидатам и избирательным объединениям, которые были зарегистрированы и приняли участие в выборах (прокурор наделён этим правом лишь «в установленных законом случаях»). Из этого положения следует, что судебная отмена результатов выборов зависит от усмотрения частных лиц и общественных объединений.

Кроме того, срок обжалования результатов выборов составляет лишь три месяца с даты голосования и не подлежит восстановлению (пункт 3 статьи 78 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»).

Таким образом, без корректировки указанных процессуальных норм отменить результаты выборов, не соответствующих реальному волеизъявлению избирателей, можно будет лишь в рамках процедуры пересмотра вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся или новым обстоятельствам. Иными словами, сфальсифицированные результаты выборов можно будет отменить только при условии, что участвовавшие в них кандидат или партия своевременно их обжалуют и затем пожелают добиваться пересмотра принятых по их заявлению судебных актов. Основанием для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам может стать, в частности, приговор по уголовному делу, подтверждающий факты нарушений на выборах.

Очевидно, что последствия искажений демократического волеизъявления могут быть исправлены иначе: через новые выборы. Однако без отмены результатов прошедших выборов для их проведения потребуется добровольный уход в отставку ранее избранных должностных лиц, самороспуск представительных органов государственной власти и местного самоуправления или принудительное прекращение их полномочий на основании специально принятых законов. С нашей точки зрения, эта альтернатива лежит преимущественно в политической плоскости и как таковая к переходному правосудию не относится. Отметим лишь, что самороспуск палат Федерального Собрания в Конституции России (в том числе и после её изменения в 2020 году) не предусмотрен.

2. Амнистия

Актом об амнистии лица, совершившие преступления, освобождаются от уголовной ответственности. Осуждённые могут быть освобождены от наказания, либо назначенное им наказание может быть сокращено или заменено более мягким видом наказания, либо такие лица могут быть освобождены от дополнительного наказания (часть 2 статьи 84 УК РФ).

Как правило, в актах об амнистии приводится перечень категорий лиц, освобождаемых от ответственности или от наказания за определённые (также указанные в акте об амнистии) преступления, совершённые до его принятия. В отличие от истечения сроков давности, в случае выявления признаков преступления амнистия не препятствует возбуждению уголовного дела, однако не допускает уголовное преследование подозреваемого или обвиняемого в его совершении, если амнистия на него распространяется (пункт 3 части 1 статьи 27 УПК РФ), и он не возражает против прекращения уголовного преследования.

Важная для целей переходного правосудия особенность действия акта об амнистии во времени заключается в том, что он распространяется лишь на преступления, совершённые до его издания. Однако выявлены они могут быть уже после объявления амнистии, без какого-либо ограничения по срокам.

Амнистия объявлялась в постсоветской России неоднократно. Только с момента вступления в силу действующей Конституции России Государственная Дума издала 17 постановлений об амнистии.

Влияние амнистий на консервацию состояния безнаказанности можно показать на примере двух последних по времени постановлений об амнистии — от 18 декабря 2013 года и от 24 апреля 2015 года.

Амнистия 2015 года не позволяет подвергнуть наказанию значительную часть виновных в преступлениях средней и небольшой тяжести, в том числе всех без исключения преступлений против конституционных прав и свобод человека и гражданина (глава 19 УК РФ), а также неквалифицированное превышение должностных полномочий (часть 1 статьи 286 УК РФ) и злоупотребление ими (часть 1 статьи 285 УК РФ), которые имеют ключевое значение для уголовно-правового реагирования на преступные деяния, направленные на присвоение и удержание власти (см. главу 2). Она распространяется на участников боевых действий и приравненных к ним участников вооружённого конфликта и контртеррористической операции в Чеченской Республике, лиц, награждённых государственными наградами, женщин и одиноких мужчин, имеющих несовершеннолетних детей или детей-инвалидов, мужчин старше 55 и женщин старше 50 лет.

По амнистии 2013 года к двадцатилетию принятия Конституции России освобождены от наказания отдельные категории лиц (их перечень в основном совпадает с содержанием постановления об амнистии 2015 года), осуждённые не только за преступления средней тяжести, но и за тяжкие, если им назначено наказание в пределах пяти лет лишения свободы.

Проиллюстрируем действие актов об амнистии следующим примером. От уголовной ответственности должны быть освобождены все лица, участвовавшие в фальсификациях результатов выборов депутатов Государственной Думы 4 декабря 2011 года, чьи деяния квалифицируются по статьям 141–142.1 УК РФ или части 1 статьи 286 УК РФ, если до 24 апреля 2015 года им исполнилось 50 (женщины) или 55 (мужчины) лет. Амнистия позволяет им не опасаться уголовного преследования даже в случае восстановления истекших сроков давности.

Принцип № 24 Свода принципов борьбы с безнаказанностью гласит: «Включая и те случаи, когда объявление амнистии или иных мер направлено на создание благоприятных условий для заключения мирного соглашения или на содействие национальному примирению, амнистия или иные меры должны объявляться при соблюдении следующих ограничений:

а) подобные меры не могут распространяться на лиц, совершивших тяжкие преступления по международному праву, пока государство не выполнило обязательства, перечисленные в принципе 19 [то есть не привлекло таких лиц к ответственности и подвергло наказанию. — Прим. Н. Б.], или если исполнители преступлений не преданы правосудию компетентного суда — будь то международного, интернационализированного или национального — за пределами данного государства».

3. Пробелы в уголовном законе

Как видно из предыдущих глав, некоторые линии безнаказанного противоправного поведения не могут быть в полной мере описаны в категориях российского уголовного законодательства. В большинстве случаев это не должно помешать восстановлению справедливости — достаточно, чтобы в нём были признаки какого-либо состава преступления. Например, Уголовный кодекс РФ не предусматривает ответственность за использование «административного ресурса» на выборах (см. параграф 2.3 главы 2), однако различные вариации этой деятельности подпадают под его статьи 141 (часть 2), 141.1, 149, 285 и 286.

Однако в нескольких из описанных выше случаев всё же можно говорить о полном отсутствии в особенной части Уголовного кодекса РФ положений о противоправных деяниях, безусловно представляющих большую общественную опасность. К их числу мы относим ответственность за заведомо противоправное присвоение либо удержание властных полномочий. Введение уголовной ответственности за это деяние прямо предусмотрено в пункте 4 статьи 4 Конституции России, однако в Уголовном кодексе это конституционное положение отражено не в полной мере. По статье 288 УК РФ наказуемы лишь случаи присвоения полномочий должностного лица государственным или муниципальным служащим, статья 286 распространяется на незаконное вмешательство одних должностных лиц в область компетенции других («присвоение власти без присвоения должности» — см. параграф 1 главы 2), статьи 141–142.2 применимы к ситуациям присвоения избираемой государственной должности в результате преступлений против избирательных прав, при условии что само получившее эту должность лицо было их соучастником. Однако человек, занявший должность даже на заведомо для него противоправных основаниях (например, по итогам сфальсифицированного голосования на выборах, в результате незаконного принуждения нанимателя к его назначению), не несёт за это никакой ответственности, если сам не был вовлечен в эти незаконные действия.

Другим существенным пробелом в уголовном праве остаётся преступление незаконного обогащения. Его криминализация предусмотрена статьёй 20 Конвенции ООН против коррупции, определяющей незаконное обогащение как значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать. В течение многих лет вокруг неё идёт оживлённая общественная дискуссия. Введение этой нормы позволило бы преследовать чиновников, безосновательно обогатившихся за годы службы, без необходимости доказывать обстоятельства совершённых ими коррупционных преступлений. Противники такого законодательного решения ссылаются на его противоречие конституционной норме о праве не доказывать свою невиновность (часть 2 статьи 49 Конституции России). Отметим, что с 2012 года в России существует частично совпадающий с преступлением незаконного обогащения институт обращения в доход государства имущества чиновников и депутатов, которые не смогли доказать, что приобрели его на законные доходы (подробнее о его применении см. в параграфе 3 главы 3).

Наиболее существенный для целей переходного правосудия пробел в российском уголовном праве связан с международными преступлениями. Они особенно значимы для правовой оценки актов насилия, совершённых в ходе вооружённых конфликтов. Несмотря на наличие в особенной части Уголовного кодекса РФ целого раздела о преступлениях против мира и безопасности человечества, его положения по этому предмету явно недостаточны.

Преступления против человечности в России не криминализованы вовсе — по национальному праву они могут рассматриваться либо как общеуголовные преступления, либо, если они совершены в контексте вооружённого конфликта, как военные преступления. Военные преступления предусмотрены в статьях 356 «Применение запрещенных средств и методов ведения войны» и 360 «Нападения на лиц и учреждения, которые пользуются международной защитой» УК РФ. Эти статьи носят бланкетный характер, либо прямо отсылая правоприменителя к «международным договорам Российской Федерации», либо косвенно — к нормам, определяющим «международную защиту».

Лишь криминализацию преступлений против мира можно назвать достаточной. Они предусмотрены в двух статьях Уголовного кодекса: статья 353 налагает ответственность за «планирование, подготовку, развязывание или ведение агрессивной войны», а статья 344 — за публичные призывы к её развязыванию.

В этой связи уголовное преследование по российскому законодательству лиц, ответственных за военные преступления и преступления против человечности, осложнено неконкретностью формулировок первых и отсутствием криминализации вторых. Рассмотрение же данных групп преступлений в качестве общеуголовных можно расценивать как ненадлежащую форму правового реагирования.

4. Защита добросовестных приобретателей чужой собственности

Истребование имущества из чужого незаконного владения (виндикация, статья 301 ГК РФ) — одно из значимых средств исправления последствий коррупционных преступлений. Однако его применение ограничено законной защитой добросовестных приобретателей чужого имущества. Если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело право его отчуждать, о чём приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя только в том случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путём помимо их воли.

Защита добросовестных приобретателей может помешать вернуть государству имущество, утраченное им в результате мошенничества при его приватизации. Возможность его истребования от лиц, которые сами не участвовали в приватизационных сделках, зависит от того, можно ли считать таких приобретателей добросовестными и оценивать исполнение государственными органами таких сделок как выбытие спорного имущества помимо воли собственника (Российской Федерации или других публично-правовых образований).

На наш взгляд, до предъявления исков об истребовании имущества из чужого незаконного владения властям в любом случае необходимо провести расследование фактов мошенничества при совершении соответствующих приватизационных сделок. Как представляется, органы переходного правосудия могут обосновать недобросовестность ответчиков по таким искам тем, что они не могли не знать о злоупотреблениях при приватизации. Их осведомлённость может быть доказана публикациями в СМИ, выводами Счётной палаты о нарушениях при приватизации (см. параграф 2.1 главы 3), материалами юридических проверок, которые обыкновенно проводятся при покупке крупных предприятий и в которых, вероятно, упоминались риски, вызванные небезупречными основаниями частной собственности на них, и тому подобным.

Несмотря на перечисленные потенциальные проблемы, специальные законодательные ограничения защиты добросовестных приобретателей для целей переходного правосудия представляются явно непропорциональными. Напротив, масштабная кампания возврата государству приватизированных мошенническим путём активов в рамках переходного правосудия, вероятно, обострит проблему её недостаточности.

5. Юридические препятствия для эффективного установления обстоятельств системных преступлений и возмещения вреда потерпевшим от них

Как уже говорилось выше (см. параграф 3 введения), к числу основных задач преодоления безнаказанности в рамках переходного правосудия принято относить, помимо наказания виновных, установление и раскрытие обстоятельств безнаказанных преступлений и возмещение вреда, причинённого ими. По действующему законодательству предполагается, что потерпевшие осуществляют своё право знать об обстоятельствах преступлений через ознакомление с материалами уголовного дела, участие в судебном следствии, а также через сам приговор суда, в описательной части которого они должны быть приведены (пункт 1 статьи 307 УПК РФ). Публика же довольствуется возможностью присутствовать на судебном следствии и на оглашении приговора, а также знакомится с его текстом, опубликованным на Интернет-сайте суда.

Возмещение вреда, причинённого преступлением, может быть истребовано через гражданский иск, предъявленный как в ходе производства по уголовному делу, так и отдельно от него, в рамках гражданского судопроизводства. При этом в обоих случаях суды применяют нормы об обязательствах вследствие причинения вреда, содержащиеся в главе 59 Гражданского кодекса РФ.

В наши задачи не входит критический анализ названных правовых институтов в целом. Мы выделим лишь те их особенности, которые ограничивают действенное осуществление прав на установление обстоятельств преступлений и возмещение вреда в специфических условиях переходного правосудия:

• массовые однотипные случаи причинения вреда,
• более или менее давние,
• потерпевшие от которого были лишены эффективных средств правовой защиты,
• а доказательства не были своевременно собраны или были утрачены впоследствии.

5.1. Время, необходимое для осуществления прав потерпевших

По действующим правилам потерпевший не может сразу получить доступ к материалам уголовного дела и возмещение причинённого вреда. Интересы уголовного преследования имеют преимущество перед этими правами (хотя, на первый взгляд, и не противоречат им). Потерпевший вынужден ждать: ознакомиться с материалами уголовного дела он может лишь после окончания предварительного расследования (пункт 12 части 2 статьи 42 УПК РФ), а получить возмещение — не ранее чем после вступления в силу обвинительного приговора. Если компенсация вреда, причинённого представителями власти, истребуется у казны (на основании статьи 1069 ГК РФ) отдельно от уголовного процесса, как правило, необходимо сначала дождаться установления их вины в приговоре по уголовному делу и лишь после этого обращаться с гражданским иском в суд. На рассмотрение гражданского иска также может потребоваться значительное время. Поскольку с момента совершения преступления до возбуждения уголовного дела в рамках переходного правосудия могут пройти многие годы и даже десятилетия, необходимость ждать ещё, вероятно, причинит потерпевшему новые моральные страдания.

5.2. Ограниченный круг обстоятельств, которые отражаются в приговоре суда

Именно приговор суда служит главным средством удовлетворения права потерпевшего и общества знать об обстоятельствах совершённого преступления. Однако его описательная часть содержит лишь необходимый минимум деталей: место, время, способ совершения преступления, форма вины, мотивы, цели и последствия преступления (пункт 1 статьи 307 УПК РФ). В случае изолированных преступных посягательств этих сведений достаточно. Однако для полноценного описания системных преступлений необходим более широкий контекст, который может и не быть предметом предварительного расследования и судебного следствия и не будет отражён в приговоре. Для целей уголовного судопроизводства не обязательно имеют значение такие важные характеристики системных преступлений, как, например, повторяемость однотипных посягательств в деятельности одних и тех же государственных институтов, причины ненадлежащего реагирования на преступления (они могут быть предметом самостоятельных уголовных дел), общественно-политические условия, выходящие за пределы обстановки совершения конкретных посягательств.

Как указано в пункте 24 Резолюции 60/147, «жертвы и их представители должны иметь право запрашивать и получать информацию о причинах, поставивших их в положение жертв, и о причинах и условиях, ведущих к грубым нарушениям международных норм в области прав человека и серьёзным нарушениям международного гуманитарного права, и знать правду об этих нарушениях».

5.3. Высокие требования к доказательствам и доказыванию в уголовном процессе

Доказательства в уголовном процессе должны отвечать требованиям допустимости (статьи 74–75 УПК РФ), что неизбежно сокращает круг источников сведений о совершённом преступлении. Кроме того, при описании обстоятельств преступления в обвинительном приговоре нельзя использовать вероятностные характеристики, рассматривать и оценивать различные версии (часть 4 статьи 302 УПК РФ). Эти ограничения оправданы интересами правосудия, однако могут ущемлять права потерпевшего на знание всех сведений о совершённом преступлении, в том числе тех, которые не были установлены с полной достоверностью.

5.4. Зависимость перспектив возмещения вреда от результатов уголовного преследования

По общему правилу, возместить вред обязан тот, кто его причинил (абзац 1 пункта 1 статьи 1064 ГК РФ). Чтобы получить возмещение, необходимо выяснить, от кого его требовать. Это условие распространяется и на возмещение вреда, причинённого преступлением, с той разницей, что в отличие от обычных гражданских деликтов при криминальном причинении вреда государство помогает потерпевшему найти и изобличить того, кто должен перед ним отвечать. Таким образом, возможность потерпевшего получить удовлетворение за причинённый вред находится в прямой зависимости от результатов следствия и суда по уголовному делу. Если потерпевший подаст гражданский иск отдельно от производства по уголовному делу до его завершения, суд будет обязан приостановить производство по делу (абзац 5 статьи 215 ГПК РФ). Для потерпевшего это означает, по меньшей мере, необходимость ждать. В худшем случае, если виновники преступления не будут установлены, требовать возмещение вреда будет не у кого, даже если из контекста с очевидностью следует, что он был причинен представителями государственных структур (например, при причинении смерти вследствие ракетно-бомбового удара или вооружёнными людьми, передвигавшимися на бронетранспортёрах). На отсутствие у потерпевших от преступлений эффективных гражданско-правовых средств защиты в том случае, если расследование уголовных дел остаётся безрезультатным, неоднократно указывал и Европейский Суд по правам человека.

5.5. Неустойчивая судебная практика по вопросу о компенсации морального вреда, причинённого потерпевшим от незаконных действий представителей власти

Размер компенсации морального вреда зависит от усмотрения судьи. На практике даже при рассмотрении уголовных дел о пытках судьи зачастую отказывают потерпевшим в выплате компенсации морального вреда, а если и удовлетворяют это требование, то лишь частично, снижая размер выплаты в несколько раз. Каких-либо ориентиров для назначения компенсации морального вреда законодательство не содержит.

В 2018 году Верховный Суд РФ и присудил рекордно высокую (2 млн 366 тыс. рублей) компенсацию морального вреда за незаконное содержание под стражей, приняв во внимание практику ЕСПЧ. Однако об устранении проблемы этот единичный случай не свидетельствует.

5.6. Неустойчивая судебная практика по вопросу о компенсации за неэффективное расследование уголовных дел

С 2010 года в российском законодательстве предусмотрено право на компенсацию за нарушение права на уголовное судопроизводство в разумный срок. На неё может претендовать, в частности, потерпевший от преступления. Ещё до вступления в силу этого закона существовали единичные случаи присуждения компенсации морального вреда за неэффективное расследование нарушений прав человека на основании общих норм Гражданского кодекса РФ.

Как говорится в Альтернативном докладе межрегиональной общественной организации «Комитет против пыток» по соблюдению Российской Федерацией Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 2018 года, практика выплаты компенсации за неэффективное расследование существенно различается в зависимости от региона, а размеры компенсаций, как правило, намного ниже, чем суммы за аналогичные нарушения, присуждаемые Европейским Судом по правам человека.

5.7. Отсутствие института принесения извинений за преступления против прав человека, совершённые должностными лицами

В российском законодательстве отсутствует общая норма о принесении извинений потерпевшим от преступлений, совершённых представителями власти. Законом предусмотрена возможность извинений полиции перед гражданином, права и свободы которого нарушены её сотрудниками (статья 9 Федерального закона «О полиции»). Однако эта норма, во-первых, предполагает принесение извинений лишь по запросу потерпевшего, а не по инициативе самой полиции, и во-вторых, обусловлена формальными ограничениями, которые на практике позволяют её игнорировать. Сотрудники других правоохранительных органов просить извинения за свои преступления и проступки законом вовсе не обязаны.

Между тем принесение извинений включено в число мер, рекомендуемых к применению согласно пункту 22(e) Резолюции 60/147.

6. Недостатки процедур, регулирующих восстановление прав лиц, незаконно привлечённых к уголовной и административной ответственности

6.1. Ограничения для пересмотра вступивших в силу приговоров по уголовным делам

Согласно действующим правилам, вступивший в силу приговор по уголовному делу может быть пересмотрен по кассационной либо надзорной жалобе. Суды кассационной и надзорной инстанций могут отменить приговор в случае существенных нарушений уголовного или уголовно-процессуального закона, повлиявших на исход дела (часть 1 статьи 401.15, часть 1 статьи 412.9 УПК РФ). Иными словами, несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела в этих инстанциях не может быть основанием для отмены приговора. При этом суды кассационной и надзорной инстанций в случае отмены приговора не вправе самостоятельно устанавливать или считать доказанными факты, которые не были установлены в приговоре или были отвергнуты им, предрешать вопросы о достоверности или недостоверности того или иного доказательства (часть 7 статьи 401.16, часть 3 статьи 412.12 УПК РФ). Как следствие, лицо, привлечённое к уголовной ответственности бездоказательно или по сфабрикованным доказательствам, по политическим или коррупционным мотивам, строго говоря, не может добиться отмены вступившего в силу приговора. Если же суд при рассмотрении жалобы признает, что вследствие допущенных нарушений закона необходимо перепроверить изложенные в приговоре выводы о фактических обстоятельствах дела, он не вправе самостоятельно вынести оправдательный приговор или прекратить производство по уголовному делу, а должен направить его на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Таким образом, необоснованные приговоры по уголовным делам могут быть пересмотрены лишь при наличии серьёзных нарушений уголовного или уголовно-процессуального законов при их вынесении и лишь в два этапа. Такая процедура не способствует быстрому восстановлению прав незаконно привлечённых к уголовной ответственности по политическим или коррупционным мотивам.

Кроме того, закон запрещает внесение повторных кассационных жалоб по тем же правовым основаниям в тот же суд кассационной инстанции (статья 401.17 УПК РФ). Впрочем, для повторной подачи надзорных жалоб ограничения не установлены.

6.2. Отсутствие права на реабилитацию при декриминализации преступления

Некоторые составы преступлений, предусмотренные в Уголовном кодексе РФ, можно расценивать как изначально антиправовые, антиконституционные, поскольку они предназначены для преследования за мирное, ненасильственное осуществление основных прав, не представляющее общественной опасности, а подлинной целью введения этих норм было, по всей видимости, подавление политических оппонентов (см. выше параграф 2.6 главы 2). Яркий пример — статья 212.1 «Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования». Декриминализация таких политизированных составов преступлений позволит осуждённым освободиться от наказания (статья 10 УК РФ), однако не даёт им права на реабилитацию (см. часть 4 статьи 133 УПК РФ).

Полное восстановление прав в этом случае можно получить лишь в случае признания нормы уголовного закона не соответствующей Конституции России в порядке конституционного судопроизводства.

6.3. Отсутствие института реабилитации лиц, незаконно или необоснованно привлечённых к ответственности за административные правонарушения

В законодательстве об административных правонарушениях специального института реабилитации нет. Лица, необоснованно привлечённые к административной ответственности, должны сами добиваться восстановления своих прав и возмещения причинённого вреда. После отмены вступившего в силу постановления об административном правонарушении они могут получить возмещение материального и морального вреда, предъявив соответствующий иск на основании статей 1069 или 1070 Гражданского кодекса РФ. Наложенные и взысканные штрафы возвращаются лишь по заявлению.

В новом кодексе об административных правонарушениях предполагается предусмотреть институт реабилитации, однако к моменту завершения этого доклада он ещё не принят.

6.4. Неполное возмещение вреда, причинённого уголовными и административными санкциями и мерами процессуального принуждения

В законодательстве отсутствует норма о выплате процентов на сумму денежных штрафов, назначенных в качестве уголовного или административного наказания. Согласно позиции Верховного Суда РФ, положения статьи 395 Гражданского кодекса РФ о процентах за пользование чужими денежными средствами к необоснованно взысканным финансовым санкциям не применяются. Для переходного правосудия этот пробел имеет значение также из-за фактора времени: чем продолжительнее ожидание отмены неправосудных приговоров и постановлений об административных правонарушениях и возврата взысканных на их основании денег, тем менее полным будет такое возмещение из-за падения их покупательной способности вследствие инфляции. Верховный Суд России предлагает в этом случае взыскивать с казны убытки в общем порядке, но их взыскание может оказаться непростым (в частности, с точки зрения доказывания) и затратным делом.

Ещё сложнее получить возмещение вреда, причинённого арестом имущества в качестве меры процессуального принуждения по уголовному делу и содержательно близким к нему замораживанием денежных средств на банковских счетах, ценных бумаг и иного имущества на основании Федерального закона «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансирования терроризма». Поскольку в этом случае изъятия имущества не происходит, а владелец лишь ограничивается в пользовании и распоряжении им, доказать наличие убытков в виде упущенной выгоды можно, на первый взгляд, лишь в случае срыва реально запланированной и направленной на получение дохода сделки с арестованным имуществом или остановки коммерческой деятельности с его использованием, а одна лишь абстрактная возможность совершения таких сделок не принимается во внимание.

Кроме того, человек, лишённый средств к существованию вследствие ареста или блокировки банковских счетов, может претерпевать из-за этого серьёзные моральные страдания. Однако в качестве самостоятельного основания для компенсации морального вреда эта ситуация не упоминается ни в гражданском, ни в уголовно-процессуальном законодательстве, поэтому взыскание такой компенсации по меньшей мере проблематично.