1. Вводные замечания

Эта глава объединяет широкий спектр моделей противоправного поведения, которые обладают общим признаком, обозначенным в её заголовке: все эти модели связаны с вооружёнными конфликтами, причём как с внутренними, так и с международными.

Таким образом, заявленные нами контекстуальные рамки очень широки, а сами противоправные деяния, совершаемые в этих рамках, могут быть весьма разнообразны. Это разнообразие касается и общей типологии (уголовные преступления, международно-противоправные деяния, конституционно-правовые нарушения), и объектов противоправного посягательства, и предполагаемых нарушителей, а также и их целей, мотивов, способов совершения нарушений и так далее. Что же заставило нас объединить столь разношёрстные нарушения в одном разделе?

Главным объединяющим признаком является их международно-правовой характер. Даже события внутренних вооружённых конфликтов, на первый взгляд изолированные от международного контекста, относятся к предмету регулирования международного гуманитарного права, грубые нарушения которого образуют международные преступления — военные преступления и, при наличии необходимых условий, преступления против человечности. Таким образом, столь непохожие друг на друга события, как, например, убийство военным гражданского лица в ходе «зачистки» чеченского села и принятие Государственной Думой закона о присоединении Крыма, имеют общий правовой знаменатель.

Из данного обстоятельства вытекает как минимум одно важное следствие. Все или подавляющее большинство рассматриваемых нами правонарушений криминализированы как в российском законодательстве, так и в международном праве, а кроме того, и в уголовном праве тех государств, чьи граждане или чьи интересы были данными нарушениями предположительно затронуты. Соответственно, по всем преступлениям такого рода мы, как правило, наблюдаем ситуацию юрисдикционной конкуренции: привлекать к ответственности лиц, подозреваемых в подобных преступлениях, имеют право как российские суды, так и (при наличии определённых оснований, которые во многих случаях присутствуют) международные судебные органы, а кроме того, и национальные суды других стран.

Таким образом, рассматриваемые в настоящем разделе нарушения имеют особую правовую природу, их совершение поднимает непростые вопросы юрисдикции, а их преследование не может рассматриваться в качестве исключительно «внутреннего дела» Российской Федерации.

2. Нарушения, совершённые в ходе вооружённого конфликта в Чеченской Республике и сопредельных регионах

2.1. Краткие сведения о конфликте

Вооружённый конфликт в Чечне имеет длительную предысторию. В 1859 году в результате долгих и кровопролитных войн Чечня была присоединена к Российской империи. После Октябрьского переворота 1917 года на территории Чечни была провозглашена Горская республика. В 1921 году Горская республика вошла в состав РСФСР на условиях широкой автономии. Нарушение советским правительством условий этой автономии привело к серии вооружённых восстаний и возникновению в Чечне перманентного партизанского движения в 1920–1940-х годах. В 1944 году по приказу Сталина все чеченцы и родственные им ингуши были депортированы со своей исторической родины в Казахстан и другие среднеазиатские республики СССР, при этом значительная их часть была истреблена. После смерти Сталина чечено-ингушская автономия была восстановлена.

В 1991 году Чечня в одностороннем порядке провозгласила государственную независимость, и российские власти де-факто утратили суверенитет над её территорией. В декабре 1994 года Российская Федерация предприняла силовую попытку восстановления над Чечнёй своего государственного суверенитета. Это привело к возникновению вооружённого конфликта, который продлился до августа 1996 года и закончился выводом из Чечни российских войск и подписанием мирного договора. В то же время правовой статус Чеченской Республики остался неопределённым, а намеченные переговоры о его конкретизации были сорваны. В августе 1999 года вооружённый конфликт возобновился. К лету 2000 года Российская Федерация установила контроль над основной частью чеченской территории и создала здесь свои органы власти. Однако партизанская война с различной интенсивностью продолжилась и в последующие годы. При этом первоначально светские лозунги сторонников независимости сменила идеология исламского джихада, а сам конфликт с слабой интенсивностью распространился на сопредельные регионы — прежде всего на Дагестан, Ингушетию и Кабардино-Балкарию. К концу 2000-х годов в Чечне оформился жёсткий диктаторский режим ставленника Кремля Рамзана Кадырова, действующего при поддержке преданных ему вооружённых формирований, инкорпорированных в органы республиканского МВД.

Описанные события ознаменовались грубыми и массовыми нарушениями норм международного гуманитарного права и международного права в области прав человека, совершаемыми всеми сторонами конфликта. Представители государственной стороны совершили и продолжают совершать преступления в атмосфере практически полной безнаказанности.

Так называемые чеченские войны стали самыми крупными и разрушительными вооружёнными конфликтами на постсоветском пространстве. По своим масштабам и трагическим последствиям они сопоставимы с конфликтами, взорвавшими в 1990-е годы республики бывшей Югославии. По разным оценкам, безвозвратные потери в период столкновений в 1994–1996 и в 1999–2008 годах насчитывают от нескольких десятков тысяч до более сотни тысяч человек, причём подавляющее большинство составляют представители гражданского населения.

Таким образом, на протяжении последних двадцати пяти лет Чечня продолжает оставаться зоной широкомасштабных и систематических нарушений прав человека. Национальными и международными правозащитными организациями задокументированы обстоятельства убийств и насильственных исчезновений нескольких тысяч гражданских лиц, к которым причастны представители российского государства; фактическое же их число значительно больше. К настоящему моменту отказ или неспособность Российской Федерации эффективно расследовать эти преступления подтверждается более чем тремя сотнями вступивших в силу решений Европейского Суда по правам человека (см. далее параграф 2.4 настоящей главы).

Вопросы типологии, хронологии и квалификации нарушений, совершённых в период вооружённого конфликта в Чечне, были детально описаны в коллективной монографии «Международный трибунал для Чечни: правовые перспективы привлечения к индивидуальной уголовной ответственности лиц, подозреваемых в совершении военных преступлений и преступлений против человечности в ходе вооруженного конфликта в Чеченской Республике». В этой работе предложен научно обоснованный статистический анализ совершённых в ходе конфликта преступлений. Дальнейшее изложение опирается на выводы авторов указанной работы и фактически представляют собой выдержки из ряда её разделов.

Хотя нарушения норм международного гуманитарного права совершались всеми сторонами вооружённого конфликта в Чечне, в этом докладе мы рассматриваем только деяния должностных лиц Российской Федерации.

2.2. Основные линии преступного поведения

В ходе исследования на материалах преимущественно второго вооружённого конфликта, начавшегося в 1999 году, были выделены и проанализированы основные модели преступного поведения, в том числе характерные для государственной стороны. Кратко рассмотрим здесь наиболее важные.

2.2.1. Серия терактов осени 1999 года

Несомненно, что одним из тягчайших преступлений, связанных с вооружённым конфликтом (и одновременно основным casus belli возобновления конфликта в 1999 году), является серия взрывов жилых домов в российских городах осенью 1999 года: 4 сентября в Буйнакске (64 убитых, около 100 раненых), 9 сентября на улице Гурьянова в Москве (94 убитых, 164 раненых), 13 сентября на Каширском шоссе в Москве (121 убитый, 9 раненых), 16 сентября в Волгодонске (18 убитых, 310 раненых). В настоящее время мы не можем рассматривать эти террористические акты с точки зрения ответственности кого-то из участников конфликта, так как в нашем распоряжении нет достаточных данных, позволяющих вне разумного сомнения сделать вывод о причастности к ним представителей той или иной стороны.

Существуют две основные версии событий. Первая — официальная версия российского руководства. В соответствии с ней взрывы были организованы террористическими группами, базировавшимися на территории Чечни с ведома или при попустительстве руководства непризнанной Чеченской Республики Ичкерия (далее — ЧРИ). Эта версия, как сообщается, была позднее подтверждена в ходе судебных процессов над отдельными исполнителями и пособниками данных преступлений. Однако эти суды проходили, как правило, в закрытом режиме, и их приговоры, а тем более материалы уголовных дел, недоступны для изучения. Выводы о причастности лиц, находившихся на территории Чечни, к организации данных терактов сделаны, как сообщается, на основании признания самих обвиняемых. В этих условиях, учитывая систематическую практику применения пыток в ходе следствия на территории Российской Федерации, что подтверждается документами международных организаций, авторы оставляют за собой право сомневаться в достоверности установленных судом обстоятельств, о большинстве из которых известно лишь из сообщений в СМИ.

Вторая версия состоит в том, что взрывы были организованы российскими спецслужбами в преддверии грядущих выборов для распространения ужаса и мобилизации общества вокруг идеи «сильной руки», для того чтобы привести к власти на волне «маленькой победоносной войны» преемника Бориса Ельцина — Владимира Путина. В основе этой версии лежит факт предотвращённого местными жителями и милицией 22 сентября 1999 года взрыва жилого дома в Рязани: в подвале этого дома было обнаружено и обезврежено мощное взрывное устройство, аналогичное тем, при помощи которых были осуществлены теракты в Москве. Вплоть до 24 сентября все официальные лица, включая премьер-министра Путина и министра МВД Рушайло, заявляли СМИ об успешно предотвращённом теракте. Однако 24 сентября сотрудниками рязанского Управления ФСБ были выявлены конспиративные квартиры, на которых скрывались террористы, и началась подготовка к их задержанию. В этот момент из центрального аппарата ФСБ поступило сообщение о том, что всё произошедшее является «контртеррористическими учениями», и был отдан приказ никаких задержаний не производить. Официальное расследование данного эпизода было засекречено. Общественная комиссия, собранная для расследования данных обстоятельств из числа известных политиков и правозащитников, свою работу не закончила; некоторые из лиц, непосредственно принимавших участие в её работе или оказывавших ей значительное содействие, были убиты или умерли при загадочных обстоятельствах.

Авторы полагают, что обе изложенные версии имеют под собой определённые основания, но ни одна из них к настоящему моменту не может быть подтверждена вне разумного сомнения. Таким образом, для разрешения вопроса об ответственности за данные теракты необходимо проведение полноценного, независимого и беспристрастного расследования. Несомненно, что значение такого расследования выходит далеко за пределы вопросов, связанных с вооружённым конфликтом в Чечне, и может пролить свет на фундаментальные проблемы генезиса авторитарного режима в постсоветской России.

2.2.2. Карательные операции

Под термином «карательная операция» мы подразумеваем военно-полицейские мероприятия в населённых пунктах Чечни, в ходе которых гражданское население подвергалось массовому терроризированию. Как правило, эффект терроризирования (распространения террора, ужаса) достигался сочетанием самых разнообразных преступных актов: убийств, насильственных исчезновений, массовых задержаний (зачастую по половозрастному признаку), разграбления, не оправданного военной необходимостью уничтожения собственности, различных видов дурного обращения, включая пытки. Преступления в рамках каждой такой операции обычно были тесно связаны друг с другом и совершались представителями одних и тех же формирований в ограниченный промежуток времени в пределах или вблизи одного населённого пункта. Определение «карательная» в отношении подобных акций, совершаемых федеральными силами на территории Чечни, впервые было использовано судьёй Конституционного Суда Российской Федерации Анатолием Кононовым в его особом мнении по делу о проверке конституционности указов Президента РФ Бориса Ельцина.

Данные акции, обычно именуемые на военном жаргоне «зачистками», официально назывались «специальными операциями», «операциями по поиску и уничтожению участников незаконных вооружённых формирований» либо «операциями по проверке паспортного режима». Разумеется, не каждая из тысяч «зачисток», проведённых на территории Чечни, достигала степени карательной операции. При определении той или иной «зачистки» как карательной операции прежде всего учитывались её неизбирательность и массовость, то есть те случаи, когда объектом нападения становились скорее не конкретные гражданские лица, а гражданское население как таковое либо его существенная группа (например, мужское население боеспособного возраста, молодые люди, жители того или иного района, улицы и тому подобное).

Авторы исследования проанализировали 136 «зачисток», проведённых в период с 1999 года по 2005 год и достигающих серьёзного уровня карательных операций. Все они проводились федеральными силами на уже занятой и контролируемой ими территории. Каждая из карательных операций представляла собой комбинацию, состоящую из нескольких (но не обязательно всех) элементов:

• ограничение передвижения гражданского населения;
• проникновение на территории домовладений и в жилища, их обыски;
• незаконное задержание (лишение свободы) гражданских лиц;
• использование «фильтрационного пункта» — незаконного временного места содержания под стражей;
• преступления дурного обращения (пытки, жестокое обращение, посягательство на человеческое достоинство);
• насильственные исчезновения;
• убийства;
• ранения, серьёзные телесные повреждения или психические травмы, причинённые умышленно;
• разграбление;
• уничтожение имущества;
• нападения на объекты, предназначенные для целей религии, образования, искусства, науки или благотворительности, на исторические памятники и больницы.

В системе поведения, которое характеризуется как «нападение на гражданское население в виде карательных операций», выделяются две основные модели преступного поведения.

Модель типа «резня». В этой модели главным элементом является убийство гражданских лиц, которое совершается на фоне организованного разграбления и уничтожения имущества, включая поджоги домов. В ходе карательных операций этого типа убийства являются самостоятельной целью преступников. Можно констатировать, что преступники чувствовали свою абсолютную безнаказанность и, как правило, убивали или приказывали убивать охотно, открыто и демонстративно. Такую систему поведения часто именуют «резнёй». Именно этим термином Европейский Суд по правам человека охарактеризовал массовое убийство гражданского населения в посёлке Новые Алды города Грозного 5 февраля 2000 года.

Резня в Новых Алдах была совершена предположительно сотрудниками ОМОНа Главного управления МВД города Санкт-Петербурга и Ленинградской области и военнослужащими 245-го полка Минобороны РФ. За несколько часов здесь было убито не менее 46 гражданских лиц. Рядом с этим посёлком на улице Подольской было убито ещё 5 мирных жителей, а в соседнем посёлке Черноречье — ещё не менее 5 гражданских лиц, причём есть основания полагать, что все эти преступления были совершены представителями одних и тех же вооружённых формирований.

Убийства сопровождались систематическим разграблением посёлка и сожжением жилых домов и хозяйственных построек вместе с запасами продовольствия, домашним скотом и человеческими трупами, а иногда и вместе с живыми людьми. В ряде случаев военные заставляли своих жертв собирать требуемую сумму «выкупа» у соседей, что, впрочем, далеко не всегда спасало жертву от убийства. Так, Абулмежидова Зина Магомедовна, род. в 1940 году, и Абулмежидов Хусейн Магомедович, род. в 1953 году, были расстреляны во дворе собственного дома вместе с Абдулхановым Ахмедом Абдулхановичем, род. в 1929 году, которого туда под прицелом привели несколько военных. Свидетельницу этого события — Малику Лабазанову — старший группы приказал убить одному из солдат, заявив, что убивать приказано всех. Солдат спас Лабазанову, инсценировав расстрел в котельной. После ограбления военные подожгли дом и хозпостройки. Азуев Айнди Абдул-Муслимович, род. в 1927 году, Гадаева Аймани, род. в 1958 году, Гериханова (Бисултанова) Кока (46 лет) и Хаджимурадов Альви Германович, род. в 1941 году, были расстреляны возле дома № 127 по улице Мазаева. Из карманов убитых забрали деньги, паспорта выложили на лица. У Азуева разорвали рот и сняли золотые коронки. Арсамузаев Авалу Ильясович, род. в 1946 году, и Арсамузаев Сулейман Ильясович, род. в 1961 году, расстреляны во дворе дома № 170 по улице Мазаева, когда они вышли из дома по команде военных. Последний сумел своим телом прикрыть крышку подвала, куда успели спрятаться его младший брат Билиал и Бакар, сын Авалу. Ахмадова Ракат, род. в 1929 году, была ранена недалеко от перекрёстка улиц Мазаева и Хоперской и, несмотря на мольбы о пощаде, добита подошедшим солдатом выстрелом в упор. Ахмадов Иса (Мунек), род. в 1965 году, Темиров Султан Саид-Ахмедович, род. в 1951 году, и Умхаев Ризван, род. в 1933 году, были расстреляны в усадьбе Темирова. Темиров был обезглавлен, а тело его расчленено вдоль позвоночника автоматной очередью. Ахматов Иса Ширваниевич, род. в 1959 году, и Ахтаев Лема (Казбек) были задержаны в доме последнего и сожжены заживо в подвале дома № 1 по 4-му Цимлянскому переулку. Байгираев Шамхан Хож-Ахмедович, род. в 1967 году, был задержан в присутствии матери, уведён, а затем расстрелян и сожжён в подвале дома Сулиповых по улице Воронежская. Вахидов Дока (Доги), род. в 1954 году, и Ханиев Тута, род. в 1954 году, были расстреляны в упор из ручного пулемёта во дворе дома № 112 по улице Мазаева. Гайтаев Магомед (Шогри) Мукаевич, род. в 1929 году, был убит выстрелом в затылок у ворот дома № 140 по улице Мазаева. Ганевы — отец Альви Вахидович, род. в 1938 году, и двое его сыновей Асланбек Альвиевич, род. в 1965 году, и Сулумбек Альвиевич, род. в 1969 году, — были убиты рядом с уже расстрелянными Мусаевыми и Хакимовым на углу улиц Воронежская и Хоперская. Джабраилов Султан, род. в 1947 году, Джамбеков Ваха Бетерсултанович, род. в 1947 году, и Тасуев Абдурахман (Султан) Вахаевич чинили крышу дома, когда ворвавшиеся во двор солдаты потребовали у них деньги и золото. Джабраилов был убит сразу. Остальных командир распорядился развести по домам, чтобы те отдали ценности. Брат Тасуева, Шамхан, собрал у соседей 5 140 рублей; затем Тасуева опять отвели к командиру и застрелили выстрелом в рот возле дома № 56 по 2-му Цимлянскому переулку. Джамбекова солдаты водили по трём адресам, везде требовали золото и деньги. Потом вернули его во двор дома № 39 по 2-му Цимлянскому переулку и расстреляли. Список жертв и обстоятельств убийств можно продолжить. Квинтэссенцией этой кровавой вакханалии можно считать расстрел матери на глазах малолетнего ребёнка в доме № 152 по улице Мазаева. Важно отметить, что в ряде случаев солдаты ссылались на приказ убивать и говорили, что за его неисполнение смерть угрожала им самим. Кроме того, имеются данные об изнасилованиях по меньшей мере шести женщин, совершённых в ходе данной карательной операции.

Обстоятельства этой трагедии достаточно подробно описаны в специальных докладах Правозащитного центра «Мемориал» и организации Human Rights Watch, а также в решении Европейского Суда по правам человека по делу Мусаев и другие против России, в котором Российская Федерация признана по данному эпизоду ответственной за нарушение статьи 2 Конвенции (право на жизнь).

Уголовное дело в связи с событиями в Новых Алдах было возбуждено спустя месяц после преступления, многократно прекращалось и возобновлялось. До настоящего момента никто из виновных к уголовной ответственности не привлечён. «Удивительная неэффективность» расследования органами прокуратуры Российской Федерации этой «хладнокровной резни», по мнению ЕСПЧ, «может быть квалифицирована как согласие с преступлением».

Модель типа «облава». Главный элемент этой модели карательных операций — незаконное лишение гражданских лиц свободы. Классический образец такой операции включает блокаду населённого пункта либо его существенной части, массовое задержание мужчин боеспособного возраста с последующей доставкой задержанных на фильтрационный пункт и массовое применение к ним пыток или жестокого обращения. Большинство таких операций сопровождались грабежами и уничтожением имущества, значительное количество — убийствами и насильственными исчезновениями защищённых лиц. Временна́я протяжённость каждой из операций колебалась от одного дня до недели и более. В ряде случаев карательная операция проводилась сразу в нескольких расположенных поблизости населённых пунктах. Эта модель характеризуется высокой степенью организации и планирования, привлечением огромных людских и материальных ресурсов, включая тысячи солдат, бронетехнику и транспорт, систематическим повторением одних и тех же образцов преступного поведения, частым присутствием на месте операции представителей командования войсковой группировки, включая командующего Объединённой группировкой войск (сил) по проведению контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона РФ (далее — ОГВ(с)), его заместителей и командиров соединений. В отличие от первой, достаточно статичной модели, в течение второго вооружённого конфликта такие «облавы» претерпели эволюцию, пройдя путь от относительно локальных операций до «тотальных» многодневных «зачисток» крупных населённых пунктов. Отдельно следует подчеркнуть, что, в отличие от резни, в ходе карательных операций типа «облава» преступники действовали избирательно: подавляющее большинство жертв всех совершённых в данном контексте преступлений — незаконного лишения свободы, пыток и жестокого обращения, убийств, насильственных исчезновений — это мужчины боеспособного возраста. Неизбирательный характер носили лишь разграбления домовладений.

Впервые модель «тотальной зачистки», включающая в себя блокирование села, захват и «фильтрацию» практически всех мужчин, была внедрена в августе 2000 года. С этого периода количество подобных акций в общей массе «спецопераций» неизменно повышалось. Кроме того, постепенно повышался уровень организации и планирования этих операций: теперь их атрибутами становятся специально создаваемые фильтрационный пункт и штаб, откуда действиями подчинённых руководят высшие офицеры в звании генералов, а иногда — и лично командующий ОГВ(с). Наконец, на рубеже 2001–2002 годов для проведения карательных операций создаётся специальная войсковая группировка. Наводя ужас на гражданское население, она движется от села к селу, оставляя за собой изуродованные трупы жертв внесудебных казней, безутешных родных тех, кто навсегда исчезал после очередной облавы, разграбленные и сожжённые дома, сотни жертв пыток. Ядром этой группировки стали подразделения Внутренних войск, в частности 46-я отдельная бригада оперативного назначения, одной из основных задач которой было «проведение спецопераций и адресных мероприятий». На период с начала 2001 года по сентябрь 2002 года приходится волна самых массовых, систематических и жестоких карательных операций, сопровождавшихся незаконным задержанием лиц, не принимающих непосредственного участия в военных действиях. Затем следует заметный спад: начиная с марта 2003 года такие операции проводятся очень редко и в целом приносят гораздо меньшее число жертв, а после лета 2005 года и вовсе прекращаются.

Классическим примером карательной операции такого рода считается «зачистка» в населённых пунктах Ассиновская и Серноводск, проведённая в начале июля 2001 года. Беспрецедентное число незаконно задержанных (в течение трёх дней задержали около тысячи гражданских лиц), массовость жестокого обращения и пыток (всего жертвами преступлений дурного обращения здесь стало не меньше семисот человек), повальный характер грабежей привели к массовому оттоку населения в Ингушетию, а также к волне акций протеста и широкому внутрироссийскому и международному резонансу. Обе операции были проведены в ответ на действия комбатантов противника и мыслились как «акции возмездия» в отношении «вражеского» гражданского населения.

1-го июля в селе Серноводск на фугасе подорвался милицейский УАЗ, погибли пять милиционеров. Вскоре к месту происшествия подъехали военные и задержали двух молодых людей, которые неподалёку пасли скот. Вначале их хотели расстрелять на месте, но вмешался участковый милиционер. Тем не менее военнослужащие увезли пастухов, с тех пор об их судьбе ничего неизвестно. Рано утром 2-го июля в Серноводск вошли подразделения федеральных сил и начали «зачистку». Они врывались во дворы, выгоняли из дома хозяев, забрасывали гранатами чердаки и подвалы, забирали всё, что им понравилось из имущества, ломали и резали мебель, убивали кур, индюков, баранов, даже выкапывали картошку и грузили всё это в свои бронетранспортёры. В центре села военнослужащие расстреливали личный и государственный транспорт, если хозяева не успевали вовремя заплатить выкуп. Несмотря на то, что в селе военнослужащим никто не оказывал сопротивления, они забросали гранатами несколько жилых домов. Все сотрудники поселкового отделения милиции и сотрудники ГАИ были разоружены и задержаны военнослужащими. Во всех дворах задерживали мужчин от 14 до 60 лет, но некоторым удалось откупиться. Не смогли откупиться около семисот человек. Их вывели на поле между сёлами Серноводск и Самашки, приказали всем лечь ничком на землю и натянули им на головы рубашки. За малейшее движение били прикладами по голове. У задержанных отбирали деньги, снимали кольца, часы, у некоторых портили документы, удостоверяющие личность. На допрос водили в палатку, установленную тут же. Допрашиваемых жестоко избивали, особенно тяжело пришлось тем, у кого на теле были какие-либо шрамы, даже полученные в детстве. Некоторых пытали током, надевая на пальцы металлические кольца с присоединёнными к ним проводами, натравливали служебных собак. К двум часам ночи следующих суток отпустили большинство задержанных, однако более сотни увезли в Ачхой-Мартан во Временный отдел внутренних дел (далее — ВОВД). Двое из них «исчезли».

3 июля на окраине станицы Ассиновская на фугасе подорвался бронетранспортёр, один милиционер был ранен. В этот же день началась «зачистка» станицы, которая продолжалась до 5 июля. В Ассиновской были задержаны около трёхсот человек, которых увезли на край села в поле. Там задержанных допрашивали. Допросы сопровождались избиениями. Среди задержанных оказался и глава администрации Ассиновской Назарбек Терхоев. Кроме того, задержали четырёх женщин, двух из которых подвергли пыткам. Вечером 3 июля большинство задержанных из Ассиновской и часть тех жителей Серноводска, которых доставили в Ачхой-Мартан, были вывезены в район леса у села Чемульга и освобождены. Около суток люди находились на этом месте, поскольку идти через лес или передвигаться по дорогам, блокированным военнослужащими, было для них одинаково опасно. Лишь 5 июля эти люди с риском для жизни добрались до села Чемульга, откуда смогли выехать к своему месту жительства или в Ингушетию.

2.2.3. Преступления, сопряжённые с незаконным лишением свободы вне контекста карательных операций

К данному контекстуальному блоку относятся, прежде всего, незаконное лишение свободы как таковое, а также остальные серьёзные нарушения норм гуманитарного права и прав человека, совершённые в отношении задержанных, а именно преступления дурного обращения (пытки, жестокое обращение и посягательство на человеческое достоинство), убийства и насильственные исчезновения. Особая тяжесть этих деяний связана с тем, что они сознательно совершались в отношении лиц, находящихся в полной власти преступников.

Из статистического анализа преступлений этого типа, приведённого в исследовании «Международный трибунал для Чечни…», следует, что в среднем с 2000 по 2005 годы на территории маленькой республики на Северном Кавказе без учёта карательных операций каждый день происходило незаконное задержание не менее двух человек и каждые три дня совершались убийства и исчезновения от двух до трёх человек.

В первые годы второго вооружённого конфликта представители федеральных сил совершали подавляющее число преступлений открыто, не особенно утруждая себя уничтожением улик. После ряда громких скандалов, самый крупный из которых был связан с обнаружением в 2001 году массовой свалки жертв внесудебных казней в дачном кооперативе «Здоровье» рядом с главной военной базой федеральных сил «Ханкала», преступники стали тщательнее скрывать следы своих преступлений. Начиная с 2003 года в числе жертв из представителей федеральной стороны процентное соотношение убитых и «исчезнувших» резко меняется в пользу последних. Это говорит всего лишь о том, что трупы жертв стали находить гораздо реже, при этом, например, всё чаще фиксируются находки фрагментов тел неустановленных лиц, расчленённых при помощи подрыва взрывным устройством. Нередко трупы сжигали или пытались сжечь. Несомненно, что по крайней мере часть неидентифицированных останков, обнаруженных в Чечне, принадлежала тем, кто числится бесследно исчезнувшими после задержания силовыми структурами.

Поступательный рост числа преступлений, совершённых «неустановленными лицами», следует связать с двумя процессами. Во-первых, это стремление убийц затруднить собственную идентификацию: всё чаще незаконные аресты людей стали проводиться «неизвестными в масках», передвигающимися на машинах без номерных знаков. Во-вторых, это связано с выходом с 2003 года на криминальную арену промосковских силовых структур, сформированных из числа этнических чеченцев, который повлёк за собой увеличение латентного характера преступности, нашедшей своё «идеальное» завершение в сегодняшней «кадыровщине» (после угроз освобождённые жертвы всё чаще стали категорически отказываться общаться с правозащитниками и журналистами, обращаться в правоохранительные органы и сообщать о том, где и кем они удерживались). Таким образом, следует признать, что подавляющее число преступлений, совершённых «неустановленными лицами», также предположительно лежит на совести представителей федеральной стороны конфликта. Хотя вполне возможно, что за некоторыми из данных эпизодов и стоят вооружённые сепаратисты, количество таких случаев вряд ли велико. Предположение о том, что по мере укрепления контроля федеральной стороны над территорией Чечни «боевики» из года в год похищали всё больше и больше людей, не представляется достоверным.

Увеличение в 2005 году числа лиц, которым после задержания предъявлялись обвинения в совершении преступлений, также связано с процессом «чеченизации» конфликта: там, где раньше с задержанным, давшим под пытками признательные показания, предпочитали просто расправиться, теперь заводят уголовное дело о его участии в незаконных вооружённых формированиях.

Показательным примером организованного характера преступлений против лиц, незаконно лишённых свободы, являются пытки и насильственные исчезновения (убийства), систематически практиковавшиеся во Временном отделе внутренних дел Октябрьского района города Грозного.

Согласно собранным правозащитными организациями многочисленным свидетельствам, которые подтверждены приговором Октябрьского районного суда города Грозного от 29 марта 2005 года и решениями Европейского Суда по правам человека по делам Юсупова и Заурбеков против России и Магомадов и Магомадов против России, в ВОВД Октябрьского района задержанных систематически подвергали жестоким пыткам, а многие из них бесследно исчезли. Большинство известных преступлений было совершено сотрудниками прикомандированного к ВОВД сводного отряда милиции Ханты-Мансийского автономного округа в 2000–2001 годах.

17 октября 2000 года Абдулкасим Заурбеков, род. в 1951 году, два месяца работавший крановщиком в Октябрьском ВОВД, вместе с сыном приехал туда на машине за зарплатой. Сын прождал его у входа в ВОВД около семи часов, после чего ему сказали, что его отец уже вышел из ВОВД. А. Заурбеков бесследно исчез. Рассмотрев жалобу родственников жертвы, ЕСПЧ признал Российскую Федерацию ответственной за нарушение права на жизнь, запрета пыток, права на справедливое судебное разбирательство и права на предоставление средств правовой защиты.

2 января 2001 года был задержан и доставлен в Октябрьский ВОВД и затем бесследно исчез житель Грозного 26-летний Зелимхан Мурдалов. Сотрудники ВОВД, включая и начальника ВОВД полковника Кондакова, заявляли, что Мурдалов был освобождён и ушёл из отдела сам. Однако в ходе расследования уголовного дела выяснилось, что документы об освобождении были подделаны, что допрашивал Мурдалова оперуполномоченный милиции из Нижневартовска Сергей Владимирович Лапин (кличка «Кадет») и что Мурдалову в ходе допроса были нанесены серьёзные травмы. Из уголовного дела при неясных обстоятельствах исчезла значительная часть материалов. В результате к уголовной ответственности был привлечён только один Лапин. Он был арестован лишь после того, как выступил с угрозами в адрес журналиста Анны Политковской, опубликовавшей в «Новой газете» материал о совершённых Лапиным преступлениях. 29 марта 2005 года С. В. Лапин был признан Октябрьским районным судом виновным в преступлениях, предусмотренных пунктами «а» и «б» части 3 статьи 286 (превышение должностных полномочий, повлёкшее существенное нарушение прав и законных интересов гражданина, совершённое с применением насилия или угрозой его применения), пунктом «а» части 3 статьи 111 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, совершённое группой лиц по предварительному сговору) и статьёй 292 (служебный подлог) УК РФ, и приговорён к 11 годам лишения свободы в условиях строгого режима. Судьба Зелимхана Мурдалова так и осталась неизвестной, его тело не обнаружено. В декабре 2005 года прокуратура Чеченской Республики возбудила уголовное дело против командира Ханты-Мансийского ОМОНа подполковника Валерия Минина и начальника ВОВД майора Александра Прилепина. Следствие предполагало, что они имеют непосредственное отношение к исчезновению Мурдалова. Однако оба сотрудника ОМОНа скрылись и были объявлены в розыск.

Они были задержаны лишь в декабре 2015 года. Однако спустя несколько месяцев уголовное преследование было прекращено за отсутствием доказательств их причастности к совершённому преступлению.

2.2.4. Преступления в отношении лиц, прекративших принимать участие в военных действиях и оказавшихся во власти противоположной стороны конфликта

К этой категории отнесены только лица, пленённые непосредственно в ходе военных действий. Право стороны конфликта брать в плен и удерживать в плену неприятельских комбатантов не может быть поставлено под сомнение. Учитывая то, что мы имеем дело с внутренним конфликтом, не может быть поставлено под сомнение и право государства привлекать таких лиц к уголовной ответственности за сам факт участия в боевых действиях. Гуманитарное право лишь накладывает обязательство обеспечить таким лицам гуманное обращение и справедливое судебное разбирательство. Основные виды преступлений, которые совершались в отношении пленных, те же, что и в отношении других лиц, лишённых свободы в связи с вооружённым конфликтом, — это жестокое обращение, пытки, убийства (внесудебные казни) и насильственные исчезновения.

По открытым источникам была проанализирована судьба 237 лиц из числа чеченских комбатантов, прекративших принимать участие в военных действиях и оказавшихся во власти российской стороны вооружённого конфликта. Известно, что 15 из них были освобождены в связи с актом амнистии. В отношении 30 освобождённых имеются сведения, что за их освобождение родственники были вынуждены заплатить денежный выкуп. Не менее 35 человек из числа сдавшихся в плен подверглись внесудебным казням, и не менее 13 — насильственным исчезновениям. Не менее 138 человек подверглись пыткам или жестокому обращению. Помимо этого, не менее 35 человек умерли, не выдержав бесчеловечных условий содержания, либо вследствие неоказания им необходимой медицинской помощи. Не менее 22 человек были осуждены российскими судами к различным срокам тюремного заключения. Относительно дальнейшей судьбы 117 человек достоверных сведений нет.

Наиболее показательным примером трагической судьбы пленных чеченских комбатантов является история бойцов, добровольно сложивших оружие во время сражения за село Комсомольское (Гой-Чу) в марте 2000 года.

Битва за Комсомольское, начавшаяся 4 марта и продолжавшаяся больше двух недель, стала едва ли не самым кровопролитным сражением второй чеченской кампании. Она закончилась разгромом крупной группировки вооружённых формирований ЧРИ под командованием полевого командира Руслана Гелаева. 20 марта здесь прекратила сопротивление группа чеченских бойцов, блокированная в разрушенных домах на окраине села. От лица командования федеральной группировки им была предоставлена гарантия безопасности.

Существуют три видеозаписи, на которых зафиксированы сдавшиеся тогда в плен лица из числа чеченских комбатантов. Первые две сняты непосредственно на окраине Комсомольского. На них отчётливо видно, как измождённые двухнедельными непрерывными боями люди один за другим выходят к российским позициям, как их обыскивают и записывают их анкетные данные. После этого они ложатся на указанный им пригорок и засыпают. Некоторые находят в себе силы и начинают молиться. Вместе с мужчинами наверх выходят и две женщины. И только один человек оказывается не в состоянии передвигаться самостоятельно: из развалин его выносят на одеяле.

На плёнках видно, что к позициям российских войск в тот день вышло не меньше ста человек (по другим данным, около 150).

В день сдачи в плен российские военные уничтожили по меньшей мере двенадцать чеченских ополченцев. Свидетелями расстрела стали их товарищи, которых заставили копать для них могилы. Тела погибших была впоследствии найдены местными жителями.

Некоторых из чеченских комбатантов, решивших сложить оружие и вышедших к позициям российских войск, доставили в военную комендатуру Урус-Мартановского района. Неизвестно, однако, что с ними стало в дальнейшем.

До военной базы «Ханкала» из всех сдавшихся довезли только 73 человека. Имеется список с фамилиями 61-го из них, подписанный следователем мобильного отряда МВД РФ, майором юстиции Т. А. Бушмановой. Внизу отдельно сделана приписка: «12 неопознанных трупов и умершие после доставки в „Ханкалу“ переданы МЧС Чеченской Республики для захоронения».

На территории главной российской военной базы всех избили прикладами автоматов, дубинками и ногами, подвергли пыткам, в том числе и электрическим током. Как минимум у двух человек (ещё живых) были отрезаны уши. На третьей видеозаписи, сделанной сотрудниками Главного управления исполнения наказаний (далее — ГУИН) на станции Червлённая и попавшей к правозащитникам, видно, что у одного свисает почти полностью срезанное и держащееся только на коже правое ухо.

На «Ханкале» пленных содержали в двух автозаках, оборудованных на базе автомобилей ГАЗ-53 и «Урал». На первом из них имелась надпись «Минюст РФ». Из них забирали на пытки, туда же запихивали обратно. Ни сесть, ни тем более лечь там было невозможно. Люди мучились от жажды и голода. Им не оказывалась и медицинская помощь. Но самым тяжёлым испытанием оказалась давка и отсутствие доступа к свежему воздуху. В результате умерли по меньше мере десять пленных. Их трупы вместе с оставшимися в живых в тех же самых автозаках 25 марта отправили в Шелковской район. В окрестностях станции Червлённая, вдалеке от посторонних глаз, началась перегрузка пленных из автомобилей в железнодорожные вагоны. Трупы умерших складывались у насыпи.

Из Червлённой выжившие были переправлены в Таганрог и Новочеркасск. Вероятно, по дороге среди них ещё кто-то умер. Согласно имеющейся информации, в находящиеся в этих городах места заключения были помещены лишь 48 человек. Избиения сдавшихся в плен не прекращались до середины июня 2000 года, пока по просьбе родственников их не посетили сотрудники Международного Комитета Красного Креста.

Из таганрогского СИЗО двенадцать человек освободили в соответствии с актом амнистии. Однако, как утверждают родственники освобождённых, за это им пришлось заплатить значительный денежный выкуп. Как минимум один из получивших свободу — Вахид Тимаев — впоследствии был повторно задержан и бесследно исчез.

Примеры подобного рода могут быть продолжены.

2.2.5. Нападения на гражданское население и гражданские объекты в виде огневых ударов

В этом контекстуальном блоке объединены преступления, выразившиеся в нанесении огневых ударов по гражданскому населению и гражданским объектам в период военных действий.

По типу использованных средств поражения удары подразделяются на авиаудары и удары из наземных установок ведения огня, причём внутри каждого этого типа, по возможности, учитывался вид использованного оружия: ракеты, артиллерия, бомбы (для авиаударов), легкое стрелковое оружие и иное оружие. Во многих случаях при нападении использовалось сразу несколько различных средств поражения.

По характеру нападения огневые удары подразделяются на прямые и неизбирательные. Под прямым нападением понимается такое нападение, объектом которого является исключительно или преимущественно гражданское население как таковое, отдельные гражданские лица и (или) гражданские объекты. Под нападением неизбирательного характера понимаются:

• нападения, которые не направлены на конкретные военные объекты;
• нападения, при которых применяются методы или средства ведения военных действий, но которые не могут быть направлены на конкретные военные объекты;
• нападения любыми методами или средствами, при которых в качестве единого военного объекта рассматривается ряд явно отстоящих друг от друга и различимых военных объектов, расположенных в населённом пункте или другом районе, где сосредоточены гражданские лица и гражданские объекты («бомбометание по площади»).

В этом контекстуальном блоке учтены случаи, в которых, prima facie, исполнитель делал объектом нападения не отдельных лиц из-за их индивидуальных качеств, а представителей гражданского населения как такового. В этих случаях преступник воспринимал жертв как некую массу людей, которым он желал причинить вред.

Проанализированные источники содержат сведения о 326 эпизодах нападений на гражданское население рассматриваемого типа, которые были совершены российской стороной конфликта. Учтённое число жертв — не менее 1 386 убитых и не менее 1 119 раненых, из числа которых не менее 55 человек скончались от полученных ранений.

Из проанализированного числа нападений 255 эпизодов авторы отнесли к прямым нападениям на гражданское население, гражданских лиц или гражданские объекты, 11 — к неизбирательным нападениям (нападениям на смешанные цели). Характер ещё шестидесяти нападений неясен из-за недостаточности соответствующей информации.

Известно, что в ситуациях, когда нападения представляли собой авиаудары, в 69 случаях практиковалось бомбометание, в 37 случаях использовались ракеты класса «воздух — земля», в 26 случаях — бортовая артиллерия и пулемёты. Зачастую эти типы оружия использовались в ходе нанесения одного удара комплексно. В ситуации, когда поражение осуществлялось из наземных установок или оружия, в 12 случаях использовались оперативно-тактические ракеты класса «земля — земля», в 78 случаях вёлся артиллерийский обстрел, в 10 случаях вёлся ракетный обстрел из систем залпового огня, в 27 случаях использовались миномёты, в 8 случаях фиксируется использование гранатомётов, в 83 — стрелкового оружия. При этом во многих случаях различные виды оружия использовались комплексно.

На этапе фронтального противостояния сторон (который завершился к концу марта 2000 года) наиболее часто источники фиксируют массированные удары по населённым пунктам, а также отдельным гражданским лицам и гражданским колоннам по пути следования на автомобильных дорогах. Использование российской стороной военной авиации для нанесения ударов с самых первых дней конфликта носило массовый характер. Удары систематически наносились по городам и сёлам практически всех районов республики, то есть как по населённым пунктам, которые находились непосредственно в зонах боевого соприкосновения противоборствующих сторон, так и по населённым пунктам, которые находились в значительном удалении от этих зон. Как в первом, так и во втором случае ударам подвергались прежде всего жилые кварталы населённых пунктов, нередко — учреждения образования и здравоохранения.

Во многих случаях огневое поражение носило характер бомбардировок по площади, нередко — ковровых, когда зоны поражения использованных боеприпасов перекрывали друг друга. При этом зачастую на территории населённых пунктов, становившихся объектами нападения, вообще отсутствовали какие-либо военные цели, то есть практиковалась бомбардировка незащищённых селений. В тех случаях, когда военные цели действительно присутствовали, удары, как правило, наносились не по конкретным объектам, а по площади города, села или группы кварталов.

В значительном количестве случаев удары по густонаселённым районам наносились оружием, которое в силу своих тактико-технических характеристик не могло быть нацелено на конкретный объект, а поражало широкую площадь.

Таким образом, целями нападений фактически становились все лица и объекты, находившиеся на территории подвергаемого атаке населённого пункта или его существенной части.

При таких условиях нахождение в границах населённых пунктов Чеченской Республики представляло для любого гражданского лица, вне зависимости от его пола и возраста, смертельную опасность. Эти обстоятельства вызвали, во-первых, массовый отток гражданского населения за административные границы Чечни, в целях спасения от широкомасштабного и неизбирательного применения мощных средств поражения, а во-вторых, волны внутренней миграции, когда люди эвакуировались в населённые пункты, казавшиеся им на тот момент более безопасными.

В этих обстоятельствах российская сторона практиковала систематические нападения на любые транспортные средства, передвигавшиеся по дорогам Чеченской Республики. Объектами этих нападений неизменно становились как отдельные гражданские машины с лицами, ищущими спасения от мощной летальной силы, так и целые колонны беженцев (перемещённых лиц).

Командование ОГВ(с) предприняло эффективные меры, чтобы исключить, а затем, когда это стало невозможным, максимально ограничить выход гражданского населения за пределы административных границ Чеченской Республики. При этом неизвестно ни одного случая заблаговременного предупреждения гражданского населения о нападении, за исключением ультиматума жителям Грозного от 6 декабря 1999 года, который был, скорее, не предупреждением, а заявлением о том, что никто не будет оставлен в живых.

Фактические обстоятельства свидетельствуют о том, что практика ударов по гражданскому населению и неизбирательных ударов была не набором отдельных изолированных эпизодов, а представляла собой часть общей стратегии ведения военной операции в Чечне. Имеются разумные основания предполагать, что первичной целью данной стратегии было терроризирование гражданского населения Чечни. Конечная военно-политическая цель состояла в том, чтобы посредством распространения террора, сеяния паники и провоцирования гуманитарного кризиса сломить волю руководства непризнанной ЧРИ, её вооружённых формирований и населения республики в целом к сопротивлению федеральным силам, облегчив тем самым задачу по достижению военной победы и восстановлению российского суверенитета над Чеченской Республикой.

Кроме того, систематическое нанесение описанных видов ударов, которое практиковалось в унисон с воспрепятствованием эвакуации гражданского населения из небезопасных районов, поднимает вопрос о создании условий жизни, нацеленных на уничтожение части гражданского населения Чеченской Республики, то есть вопрос о квалификации данных действий как преступления против человечности в виде истребления.

2.2.6. Убийства, совершённые вне контекста карательных операций, лишения свободы и нанесения ударов

Данный контекстуальный блок обобщает данные об убийствах защищённых лиц, совершённых на территории Чеченской Республики в ходе вооружённого конфликта вне контекста карательных операций, лишения свободы и нанесения огневых ударов. Выделение этой категории преступлений из общей массы незаконного насилия в отношении гражданского населения имеет исключительно описательное значение.

Убийства этого типа совершали представители обеих сторон вооружённого конфликта. Источники фиксируют 154 криминальных эпизода, ответственность за которые несут представители федеральной стороны. Всего в ходе их совершения было убито 254 человека, 17 человек было ранено. Ответственность за 20 криминальных эпизодов, в ходе которых был убит 31 и ранен 1 человек, источники возлагают на представителей чеченской стороны. Наконец, 61 криминальный акт, связанный с убийством 83 и ранением 6 человек, относится к числу совершённых «неустановленными лицами». Как и в случае с преступлениями, сопряжёнными с незаконным лишением свободы, это означает, что имеющихся в нашем распоряжении фактов недостаточно для того, чтобы prima facie определить, какую из сторон представляли преступники. В данном случае известно только то, что преступление совершено в отношении защищённого лица и связано с вооружённым конфликтом.

Трудно чётко классифицировать все убийства, относящиеся к данному контекстуальному блоку. Большинство изученных авторами эпизодов можно подразделить на ситуации, когда:

• убийство конкретного человека, по всей видимости, совершалось в соответствии с заранее разработанным планом или приказом вышестоящих начальников и, очевидно, было основной целью преступников;
• по гражданским лицам открывали огонь или подвергали их внесудебной казни за нарушение так называемого комендантского часа (который был установлен в нарушение норм внутригосударственного законодательства);
• убийства, по-видимому, совершались спонтанно (в частности, убийства гражданских лиц на дорогах) или в связи с другими преступлениями, например, грабежами или сексуальным насилием.

К первой категории относятся случаи убийств лиц, находившихся в положении hors de combat (то есть не принимающих или прекративших принимать непосредственное участие в боевых действиях), в ходе «специальных операций», включая так называемые «адресные операции». Значительное количество таких эпизодов можно назвать результатом действий так называемых «эскадронов смерти» — групп, первичной целью которых была «ликвидация» (внесудебные казни) тех или иных людей. Приведём несколько примеров ниже.

17 сентября 2000 года около двух часов ночи в селе Старые Атаги Грозненского (сельского) района к 70-летнему Салавди Зубайраеву ворвались неизвестные вооружённые люди в масках. Между собой они говорили только по-русски. Старика они увели с собой, сказав его жене и дочерям, что он скоро вернётся. Утром труп С. Зубайраева нашли на окраине села. По имеющейся информации, он умер от огнестрельного ранения. Соседи убитого утверждали, что ночью на улице они видели российских солдат без масок. В ту же ночь в Старых Атагах были убиты ещё четыре человека. В ста метрах от своего дома был застрелен 70-летний Муса Абубакаров. В собственном доме убит Абубакар Демильханов, род. в 1981 году. На улице Шерипова от рук убийц погибли отец и сын Эльмурзаевы. Труп Вахи Эльмурзаева, род. в 1934 году, нашли утром под окнами дома А. Демильханова. Его 33-летний сын Иса Эльмурзаев, ещё в первую войну лишившийся ноги, был застрелен у себя в комнате. Затем около трёх часов ночи неизвестные в камуфляжной форме и масках вывели во двор и расстреляли Магомеда Чикуева, род. в 1954 году. На окраине Старых Атагов незадолго до этих событий были замечены российские бронетранспортёры.

По факту убийства М. Чикуева, С. Зубайраева, М. Абубакарова, отца и сына Эльмурзаевых и А. Демильханова 17 сентября 2000 года было возбуждено уголовное дело по пункту «а» части 2 статьи 105 УК РФ. Вскоре, однако, машина с представителями военной и территориальной прокуратуры, которых охраняли сотрудники комендатуры, на окраине Старых Атагов была обстреляна неизвестными. Погиб один из сопровождающих, другой получил ранение. После этого случая расследование, по всей видимости, было прекращено.

2 апреля 2000 года на окраине своего родного села Толстой-Юрт российскими военными был убит Саид-Магомед Шамсуевич Хасуев, род. в 1974 году. Свои действия они объяснили тем, что молодой мужчина якобы нарушил введённое ограничение на передвижение в тёмное время суток. Согласно свидетельствам местных жителей, убитый на автомашине возвращался домой до восьми вечера, то есть ещё до наступления «комендантского часа».

К этой категории убийств примыкают и случаи, в которых жертва, столкнувшись с военными, по тем или иным причинам пыталась скрыться.

Так, в конце марта 2001 года во время проведения «адресной спецоперации» в городе Шали был убит Вахид Джанаев, род. в 1979 году. Молодой человек, который был умственно отсталым, сидел возле своего дома, когда на улице показались российские военные. Испугавшись, он через двор побежал к огороду. Вслед раздались выстрелы из автомата. По рассказам очевидцев, военные ни окриком, ни выстрелами в воздух не пытались остановить его, огонь намеренно был открыт на поражение. Убедившись, что Вахид Джанаев мёртв, военные вложили ему в руку гранату и сфотографировали.

В итоге можно заключить, что убийства гражданских представителями федеральных сил носили широко распространённый характер, и по крайней мере те из них, что были совершены в рамках деятельности так называемых «эскадронов смерти», имели организованную природу. Они должны рассматриваться вместе с насильственными исчезновениями и внесудебными казнями лиц, лишённых свободы, как разновидности одной модели преступного поведения.

2.2.7. Разграбление и уничтожение собственности

Проанализированные источники содержат сведения о значительном количестве грабежей и уничтожении гражданской собственности, учинённых представителями российской стороны в ходе вооружённого конфликта.

На практике эти преступления зачастую совершались одновременно. Типичный образец такого криминального поведения — грабёж домовладения с последующим сожжением построек. В других случаях вывоз наиболее ценных и малогабаритных предметов грабителями сопровождался порчей остального имущества — мебели, ковров, посуды и другого домашнего скарба.

Особенно массовый характер грабежи носили в первые годы конфликта. Среди наиболее запоминающихся случаев — широкомасштабное разграбление Алхан-Юрта 1–17 декабря 1999 года и Новых Алдов 5 февраля 2000 года, сопряжённое с резнёй гражданского населения. Вообще, грабежи сопровождали подавляющее большинство карательных операций и менее масштабных «зачисток» населённых пунктов. Это же касается и уничтожения имущества, особенно таких его варварских форм, как сожжение или взрывы жилищ.

Подавляющее большинство грабежей было сопряжено с другими преступлениями: убийствами, незаконными задержаниями, пытками и жестоким обращением. Иногда грабежи осуществлялись «попутно» с реализацией основной цели преступников, например, с незаконным арестом гражданского лица или его убийством. Иногда, напротив, грабёж являлся основной целью преступления: жертв пытали, чтобы они выдали грабителям деньги и ценности или убивали как нежелательных свидетелей.

2.3. Обобщённые данные по задокументированным преступлениям: основные контексты и число жертв

В исследовании «Международный трибунал для Чечни…» приводятся обобщённые данные о количестве основных видов преступлений и их жертв. Имеется в виду не общее количество пострадавших и уж тем более не общее количество жертв среди гражданского населения, а исключительно число жертв тех конкретных преступных актов, сведения о которых содержат проанализированные источники. При этом число жертв исчисляется исходя из принципа презумпции наименьшего вреда, в соответствии с которым любая неконкретность источника относительно числа жертв интерпретируется в пользу предполагаемых нарушителей.

Обобщённые данные о жертвах преступлений, совершённых представителями российской стороны вооружённого конфликта, выглядят следующим образом:

2.4. Уровень безнаказанности

Участие государства в преступлениях, совершённых его представителями против гражданского населения Чечни, выразилось прежде всего в отказе провести эффективное расследование подавляющего большинства таких преступлений, в том числе всех без исключения преступлений, являющихся экстраординарными по своему масштабу бесчеловечными актами. Речь идёт не просто о неспособности, но именно об отказе провести расследование, так как государство располагало необходимыми ресурсами, инструментами и механизмами для установления виновных, но не воспользовалось ими, как представляется, из-за отсутствия соответствующей политической воли.

Не лучшим образом дело обстояло и с принятием со стороны командования мер, направленных на наказание уже совершённых преступлений. Изученные источники, за единственным исключением (дело полковника Юрия Буданова, похитившего и задушившего чеченскую девушку, арестованного по инициативе исполняющего обязанности командующего объединённой группировки «Запад» генерал-майора Валерия Герасимова), не содержат сведений о случаях, когда бы командиры войсковых частей и соединений, исполнив свои обязанности по международному и национальному праву и используя полномочия, предоставляемые им российским законодательством, по своей инициативе или по указанию вышестоящего командования возбудили уголовные дела в отношении своих подчинённых, совершивших преступления против гражданских лиц, или же предприняли иные меры к расследованию этих преступлений.

До первой половины 2001 года заявления граждан о преступлениях, совершённых представителями федеральных сил против чеченцев, как правило, вообще оставались без ответа. Лишь в результате длительной переписки с привлечением депутатов Государственной Думы представителям правозащитных организаций удавалось добиться в отдельных случаях возбуждения уголовных дел. С первой половины 2001 года в результате давления международных организаций (прежде всего Совета Европы, Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, ООН) органы прокуратуры начали возбуждать уголовные дела. Однако данная мера имела своей задачей только лишь сбить волну критики со стороны международного сообщества. Возбуждение уголовных дел отнюдь не означало, что преступления будут расследованы, а виновные — наказаны. Власти Российской Федерации рапортовали о тысячах уголовных дел, однако по большинству из них не производились даже самые необходимые следственные действия.

Уничтожающую оценку расследования преступлений, совершённых представителями российской стороны конфликта против гражданского населения Чеченской Республики, демонстрирует практика Европейского Суда по правам человека по «чеченским делам». При подготовке этого доклада были проанализированы 324 постановления ЕСПЧ, касающихся нарушений прав человека, совершённых в контексте интересующего нас вооружённого конфликта. Практически во всех случаях Суд установил нарушение позитивных обязательств государства, выразившееся в том, что российские власти не провели эффективного расследования преступлений. Так, Суд признал нарушение Российской Федерацией статьи 2 (право на жизнь) в отношении 446 жертв убийств (из них 179 убиты в ходе военных операций высокой интенсивности, 144 — в ходе специальных операций, остальные — при иных обстоятельствах, включая ситуации лишения свободы в связи с вооружённым конфликтом) и 654 жертв насильственных исчезновений. 206 жертв нарушения статьи 3 подверглись тем или иным формам пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Ещё в отношении 1 058 заявителей Суд признал нарушение статьи 3, выразившееся в том, что российские власти не провели эффективного расследования преступлений, совершённых в отношении их убитых либо бесследно исчезнувших родственников. Наконец, в отношении 1 576 лиц Суд признал нарушения права на эффективное средство правовой защиты. Решения Суда устанавливают, что ни в одном из рассмотренных случаев расследование, проведённое Российской Федерацией, не привело к установлению виновных и их наказанию. Более того, и после вынесения данных решений ситуация не изменилась: никто из преступников не был идентифицирован и привлечён к ответственности. К моменту подготовки настоящего доклада таких решений вынесено более трёхсот.

Ни один из экстраординарных по своему масштабу бесчеловечных актов не был расследован компетентными органами Российской Федерации. Организаторы и исполнители массовых убийств, поставленных на поток внесудебных казней и огневых ударов по гражданскому населению по сегодняшний день остаются безнаказанными. По некоторым из этих эпизодов уголовные дела были возбуждены, но либо неоднократно приостанавливались «за невозможностью установить лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых», либо были прекращены за «отсутствием состава преступления».

Так, по эпизоду бомбардировки незащищённого села Элистанжи 7 октября 1999 года, в результате которой общее число погибших и умерших от ран гражданских лиц (включая детей) составило 48 человек, а несколько десятков гражданских лиц получили ранения, уголовное дело было потеряно.

По эпизоду обстрела 21 октября 1999 года четырёх гражданских объектов на территории Грозного (центрального рынка, родильного отделения больницы, главпочтамта и мечети) оперативно-тактическими ракетами «земля — земля», в ходе которых единовременно было убито около 140 гражданских лиц (включая рожениц и новорождённых малышей), а более двухсот получили ранения, военная прокуратура прямо отказала в возбуждении уголовного дела, причём проверка фактов была проведена по заявлению общественной организации спустя более, чем шесть лет после событий преступления.

По факту расстрела российскими самолётами гражданской колонны и конвоя Красного Креста у селения Шаами-Юрт 29 октября 1999 года, который повлёк за собой единовременную гибель около 25 и ранения около 75 гражданских лиц, уголовное дело (убийство двух и более лиц общеопасным способом), возбуждённое спустя полгода после событий преступления, было окончательно прекращено 5 мая 2004 года «за отсутствием состава преступления» в действиях пилотов. Несмотря на решение ЕСПЧ, в котором ответственность за гибель родственников заявителей из числа жертв этого налёта была возложена на Российскую Федерацию, расследование на национальном уровне возобновлено не было. К уголовной ответственности никто не привлечён.

По факту убийств не менее семидесяти гражданских лиц в конце декабря 1999-го — в январе 2000-го года в Старопромысловском районе города Грозного спустя длительное время после событий было возбуждено несколько изолированных уголовных дел, которые неоднократно приостанавливались и возобновлялись. Однако преступники не установлены, к уголовной ответственности никто не привлечён.

Уголовное дело (убийство двух и более лиц общеопасным способом), возбуждённое 6 сентября 2000 года по факту бомбардировки села Катыр-Юрт, предпринятой 4 февраля 2000 года, как следует из ряда свидетельств, в качестве акта коллективного наказания жителей села и приведшей к гибели не менее 167 и ранению не менее 53 гражданских лиц, было прекращено 13 марта 2002 года за отсутствием состава преступления. Несмотря на решение ЕСПЧ, в котором ответственность за гибель родственников заявителей из числа жертв данного обстрела была возложена на Российскую Федерацию, к уголовной ответственности никто привлечён не был.

Уголовное дело, возбуждённое в феврале 2001 года по факту обнаружения массового захоронения свыше пятидесяти жертв внесудебных казней у военной базы «Ханкала» (и другие уголовные дела, возбуждённые ранее по фактам незаконного задержания лиц, тела которых были обнаружены в захоронении), не привело к привлечению виновных к уголовной ответственности.

Уголовное дело по факту массовой резни в посёлке Новые Алды города Грозного в период до 7 февраля 2006 года приостанавливалось и возобновлялось десять раз, к уголовной ответственности никто не привлечён.

Практика органов прокуратуры и следственного комитета демонстрирует отказ расследовать и «системные преступления», то есть совершаемые широкомасштабно в основном для поддержания военных усилий, по требованию или, по крайней мере, при поддержке или терпимости правительственных структур.

Важным элементом системы безнаказанности является отказ эффективно расследовать участие в преступлениях представителей командования. Известно лишь одно судебное решение, в котором национальный суд Российской Федерации, как представляется, надлежащим образом установил факт участия вышестоящего начальника в преступлениях, совершённых против гражданского населения Чечни. Это обвинительный приговор Суда Северо-Кавказского военного округа от 14 июня 2007 года по делу группы спецназа Главного разведывательного управления под командованием капитана Эдуарда Ульмана, расстрелявшей 6 гражданских лиц. Впрочем, имеются определённые основания полагать, что и в этом случае органы предварительного расследования и суд не установили всю цепочку принятия решения и передачи приказа к непосредственным исполнителям, ограничившись лишь выявлением её низших звеньев. В остальных судебных решениях, которые были вынесены по данному виду преступлений, была установлена ответственность исключительно непосредственных исполнителей.

То же можно сказать и об органах предварительного расследования: во всех известных нам (прежде всего благодаря документам, представленным Россией в ЕСПЧ) делах сотрудники прокуратуры если и делали реальные попытки установить виновных, то касались лишь тех, кто непосредственно «нажимал на курок». Организаторы преступлений следователей не интересовали.

Существует уникальный документ, который позволяет сопоставить число задокументированных преступлений и их жертв с абсолютным числом вынесенных приговоров и осуждённых за этот же период лиц. Это ответ Генеральной прокуратуры РФ (подписан заместителем Генерального прокурора РФ Сергеем Фридинским) от 25 апреля 2003 года на запрос депутата Государственной Думы Сергея Ковалёва. Он содержит исчерпывающие сведения «о результатах рассмотрения судом уголовных дел по фактам преступлений, совершенных военнослужащими и другими представителями силовых структур в отношении мирного населения в период проведения контртеррористической операции» на момент его подготовки.

Как следует из сопоставления сведений с данными о преступлениях в ответе Генеральной прокуратуры, раскрываемость преступлений, совершённых представителями государства против гражданского населения Чечни за 1999–2002 годы, по состоянию на апрель 2003 года не превышала 2,5%.

В дальнейшем органы прокуратуры ни разу не предоставляли общественности перечня обвинительных приговоров, вынесенных по преступлениям данной категории. Однако практически все обвинительные приговоры, касающиеся совершения тяжких преступлений против гражданских лиц, становились предметом внимания СМИ и правозащитных организаций. Тем не менее их очень немного. Учитывая, что в течение 2003–2005 годов на территории Чечни продолжалось широкомасштабное совершение преступлений против гражданских лиц, вряд ли можно полагать, что их реальная общая раскрываемость когда-либо превысила отметку апреля 2003 года.

Фиаско, которое потерпели российские власти в деле установления ответственности за интересующие нас преступления, связано не столько с деятельностью судебной системы, сколько с деятельностью органов прокуратуры и следственного комитета, осуществляющих предварительное расследование. Именно эти органы, за редчайшими исключениями, либо вообще отказывались возбуждать уголовные дела, либо вели их расследование с очевидной целью оградить преступников от уголовной ответственности.

Европейский Суд по правам человека, обычно сдержанный в своих характеристиках, в ряде своих решений даёт уничижительную оценку предварительному расследованию преступлений. Так, оценивая расследование резни гражданского населения в Новых Алдах 5 февраля 2000 года, Суд пришёл к выводу о солидарности органов прокуратуры с убийцами. В данном деле, как и в подавляющем большинстве «чеченских дел», ЕСПЧ отмечает отказ следствия совершить самые необходимые процессуальные действия.

В итоге власти Российской Федерации не предприняли необходимых, разумных и достаточных мер для того, чтобы обеспечить организационное, материальное и силовое обеспечения эффективного расследования преступлений против гражданского населения Чеченской Республики.

2.5. Нарушения, совершённые представителями российской стороны конфликта, как военные преступления

Из фактических обстоятельств, проанализированных авторами исследования «Международный трибунал для Чечни…», со всей очевидностью следует, что подавляющая часть нарушений, совершённых представителями российской стороны вооружённого конфликта в Чечне в период 1999–2005 годов, образует составы военных преступлений.

Объективный элемент. Во всех случаях преступное поведение представляло собой нарушение обычных и (или) применимых договорных норм международного гуманитарного права. При этом нарушения составляют объективный элемент как минимум следующих преступлений: убийство, пытки, жестокое обращение и посягательство на человеческое достоинство, изнасилования, насильственные исчезновения, нападение на гражданское население, нападения неизбирательного характера и непропорциональные нападения, нанесение ударов по объектам или лицам, использующим отличительные эмблемы, предусмотренные Женевскими конвенциями, нанесение ударов по охраняемым объектам или совершение иного вида нападений на охраняемые объекты, разграбление, уничтожение гражданского имущества, использование живого щита, коллективные наказания. Все указанные действия образуют объективную сторону состава военных преступлений вне зависимости от того, совершены ли они в контексте вооружённого конфликта международного или немеждународного характера.

Объект преступления. Во всех случаях объектами преступлений становились лица и объекты, защищённые международным гуманитарным правом, в том числе общей для Женевских конвенций статьёй 3, Дополнительным протоколом II к Женевским конвенциям и применимыми нормами обычного гуманитарного права внутреннего конфликта. Таким образом, объектами преступлений являлись:

• лица, не принимавшие непосредственного участия или прекратившие принимать участие в военных действиях;
• лица, лишённые свободы по причинам, связанным с вооружённым конфликтом;
• раненые и больные, независимо от того, принимали ли они участие в вооружённом конфликте;
• медицинский персонал;
• гражданское население и отдельные гражданские лица;
• гражданские объекты, в том числе медицинские учреждения, формирования и санитарно-транспортные средства, исторические памятники, места отправления культа, объекты образования и иные объекты, не являвшиеся военными объектами.

Контекстуальные обстоятельства. Во всех случаях преступления совершались в контексте вооружённого конфликта немеждународного характера, который существовал на территории Чеченской Республики в указанный период, и имели очевидную связь с этим конфликтом. В ряде случаев преступления совершались непосредственно для поддержания военных усилий. Таковы неизбирательные и непропорциональные огневые удары, огневые удары по гражданскому населению и гражданским объектам, пытки с целью получения информации о противнике, внесудебные казни и насильственные исчезновения лиц, подозреваемых в принадлежности к вооружённому сопротивлению, карательные операции типа «облава» и тому подобное. В других случаях, даже если преступления и совершались по личным мотивам тех или иных лиц, вооружённый конфликт оказывал значительное влияние на способность преступника совершить преступление и на способ его совершения. Таковы, например, грабежи и связанные с ними преступления против жизни, здоровья и личной неприкосновенности защищённых лиц, включая случаи их массовой резни. Таким образом, действия преступников либо способствовали достижению конечной военной цели стороны конфликта, либо совершались с использованием обстановки вооружённого конфликта. Соответственно, фактические обстоятельства указывают на существование необходимой связи между преступными действиями (упущениями) и вооружённым конфликтом.

Субъективный элемент. Фактические обстоятельства, содержащиеся в проанализированных источниках, указывают, что все или абсолютное большинство проанализированных деяний совершались с необходимой степенью вины, а именно либо намеренно и сознательно, либо с косвенным умыслом, либо (в немногочисленных случаях) с элементом крайней преступной неосторожности. При этом во всех или в подавляющем большинстве случаев исполнители, во-первых, не могли не осознавать, что вооружённый конфликт действительно существует (не могли не знать о фактических обстоятельствах, определяющих наличие вооружённого конфликта), во-вторых, не могли не осознавать фактических обстоятельств, свидетельствующих о том, что жертвы обладали статусом защищённых лиц.

Субъект преступления. Субъектами преступлений во всех случаях являлись лица, непосредственно принимавшие участие в вооружённом конфликте: военнослужащие, сотрудники правоохранительных органов и спецслужб, а также участники пророссийских паравоенных формирований, то есть комбатанты в техническом значении этого термина.

Таким образом, описанные и проанализированные преступные деяния, совершённые представителями российской стороны вооружённого конфликта, происходившего в Чеченской Республике, полностью удовлетворяют всем необходимым юридическим элементам (квалифицирующим признакам) военных преступлений.

2.6. Нарушения, совершённые представителями российской стороны конфликта, как преступления против человечности

Проанализированные обстоятельства указывают на то, что значительная часть преступлений, совершённых представителями российской стороны вооружённого конфликта, полностью удовлетворяют необходимым элементам (квалифицирующим признакам) преступлений против человечности, в соответствии с их описанием в источниках действующего международного права.

Объективный элемент. Действия исполнителей преступлений соответствуют материальным элементам преступлений против человечности по меньшей мере в виде убийства, незаконного лишения физической свободы, пыток, насильственных исчезновений людей и других бесчеловечных актов аналогичного характера, заключающихся в умышленном причинении сильных страданий, серьёзных телесных повреждений или серьёзного ущерба психическому или физическому здоровью.

Нападения на гражданское население. Описанные преступные деяния соответствуют термину «нападение на гражданское население», причём объектом данного нападения (нападений) являлось гражданское население Чеченской Республики как таковое, а также его отдельные группы, отобранные исполнителями, в зависимости от обстоятельств, по территориальному, половозрастному и иным идентифицирующим признакам.

Характер нападений. Указанные нападения имели широкомасштабный (широко распространённый) характер, что следует из большого числа жертв, практически ежедневной частоты и широкого географического охвата совершаемых преступлений. При этом крупный масштаб нападений достигался как совокупным эффектом ряда бесчеловечных деяний, так и отдельными экстраординарными по своей величине и последствиям негуманными актами.

Указанные нападения имели также и систематический характер, что, в частности, усматривается из таких индикаторов, как масштаб и географический охват преступных действий, выбранные в соответствии с определёнными критериями объекты нападения, а также из повторяемого, неизменного и непрерывного характера насилия, повторения раз за разом одних и тех же образцов преступного поведения, вероятность случайного возникновения которых неправдоподобна.

Участие государства. Нападения были совершены с участием государства, что, с одной стороны, может считаться самостоятельным элементом преступления против человечности, а с другой стороны, является важнейшим индикатором систематического характера преступлений. Участие Российской Федерации в данных нападениях выразилось как в действиях, так и в бездействии в тех условиях, когда государство, согласно международному праву, обязано было что-то предпринять.

Ответственность Российской Федерации за нападения на представителей гражданского населения Чеченской Республики, выразившиеся в грубом нарушении их основных прав, в частности, права на жизнь, свободу и личную неприкосновенность, а также в нарушении запрета пыток и жестокого обращения, установлена в более чем четырёхстах решениях Европейского Суда по правам человека.

Кроме того, об участии государства, выраженном в виде действий, сигнализируют важнейшие индикаторы.

Нападения были осуществлены во всех случаях де-факто и в подавляющем большинстве случаев — де-юре представителями государства, причём последние, как правило, действовали либо в официальном качестве, либо с использованием своего должностного положения и возможностей, представляемых государственной службой.

Некоторые преступления, выразившиеся в массовом незаконном лишении гражданских лиц свободы, были частью официально принятой государством политики, о чём свидетельствуют приказы и распоряжения Министерства внутренних дел и заявление Правительства Российской Федерации о создании так называемых «фильтрационных пунктов». Последние являлись местами содержания под стражей, которые не предусмотрены законом, что автоматически влечёт за собой нарушение важнейших процессуальных гарантий, предоставляемых задержанным лицам со стороны международного права.

Нападения имели управляемый характер, то есть государство имело возможность приостанавливать и возобновлять совершение преступлений и использовало эту возможность для достижения определённых целей.

Так, например, в 2003 году впервые за время второго вооружённого конфликта возникла уникальная ситуация, когда представители федеральной стороны прекратили совершать преступления. Негласный «мораторий» действовал в течение недели накануне объявленного российским руководством на 23 марта 2003 года референдума по принятию Конституции Чеченской Республики, в соответствии с которой последняя признавалась «субъектом Российской Федерации», и в течение недели после него. 16 марта 2003 года к жителям Чеченской Республики по телевидению обратился Президент РФ Владимир Путин. Призывая проголосовать за пророссийскую Конституцию, он, в частности, заявил следующее:

«Референдум — это важнейший шаг в борьбе с разрухой. И шаг к порядку. …И мы должны добиться того, чтобы граждане России — жители Чечни — перестали жить в страхе. Перестали бояться ночного стука в дверь и прятаться от так называемых зачисток. …Вы знаете: началось сокращение блокпостов. А там, где они еще остаются, они должны заниматься не поборами с гражданского населения, а выполнять совсем другую функцию — функцию борьбы с преступностью. …И сейчас в ваших руках будущее ваших детей и внуков. Будущее самой чеченской земли. И потому я призываю вас принять участие в референдуме и сделать правильный выбор».

Таким образом, Путин публично продемонстрировал свою осведомлённость о тех методах терроризирования гражданского населения, которых оно «боится» и от которых «прячется», и достаточно ясно намекнул на то, что продолжение или прекращение этой практики зависит от «правильного выбора» в ходе предстоящего плебисцита.

После этих слов преступления вдруг разом прекратились. Эта ситуация продолжалась до конца месяца, пока подводились и публиковались официальные итоги референдума, и внимание российских и зарубежных СМИ было привлечено к Чечне. А со 2 апреля акты насилия возобновились и опять фиксировались едва ли не в ежедневном режиме.

Субъективный элемент. Все или абсолютное большинство соответствующих преступлений отвечают требованиям, предъявляемым международным уголовным правом к субъективному элементу преступления против человечности. Преступления совершались с необходимой степенью вины: либо намеренно и сознательно, либо с элементом косвенного умысла (безрассудства), либо (в немногочисленных случаях) с элементом крайней преступной неосторожности. При этом преступники были осведомлены о существовании широкомасштабного и систематического нападения на гражданское население Чеченской Республики, осознавали, что их действия объективно являются частью такого нападения и что их жертвами являются гражданские лица.

Таким образом, большинство тяжких преступлений, совершённых представителями российской стороны вооружённого конфликта против гражданского населения Чеченской Республики в период 1999–2005 годов, могут быть охарактеризованы как преступления против человечности.

3. Нарушения, совершённые в ходе российско-грузинского вооружённого конфликта

Вооружённый конфликт 2008 года между Вооружёнными силами Российской Федерации и непризнанной Республикой Южная Осетия, с одной стороны, и Вооружёнными силами Грузии, с другой стороны, продолжался всего неделю, однако в ходе данного столкновения всеми сторонами были совершены нарушения международного гуманитарного права, prima facie образующие составы военных преступлений и преступлений против человечности. 23 января 2009 года неправительственной организацией Human Rights Watch был опубликован специальный доклад «На войне как на войне? Нарушения гуманитарного права и жертвы среди гражданского населения в связи с конфликтом вокруг Южной Осетии». По нашему мнению, на сегодняшний момент этот документ содержит наиболее полный и беспристрастный анализ ситуации с соблюдением международного гуманитарного права в зоне конфликта. Кроме того, 27 января 2016 года Палатой предварительного производства Международного уголовного суда дана санкция на возбуждение расследования преступлений, совершённых в Южной Осетии с 1 июля по 10 октября 2008 года. Дальнейшее изложение представляет собой преимущественно выдержки из вышеупомянутого доклада, дополненные документами Международного уголовного суда и некоторыми другими источниками.

3.1 Краткие сведения о конфликте

Грузия — государство с трёхтысячелетней историей, расположенное в западной части Закавказья на восточном побережье Чёрного моря, граничит с Россией на востоке и севере. С 1921 по 1991 год Грузинская ССР входила в состав СССР. Процесс восстановления независимости Грузии сопровождался острыми межнациональными конфликтами. Одной из горячих точек стала Южная Осетия (бывшая Юго-Осетинская автономная область Грузинской ССР), 20 сентября 1990 года в одностороннем порядке провозгласившая свою независимость от Грузии в составе СССР. В ответ правительство Грузии упразднило Юго-Осетинскую автономию. С января 1991 по июль 1992 года происходил кровопролитный грузино-осетинский вооружённый конфликт с периодическим участием России де-факто на стороне Осетии, завершившийся выводом грузинских войск, исходом большого количества беженцев (как грузин, так и осетин) и фактическим выходом самопровозглашённой Республики Южная Осетия (со столицей в Цхинвали) из состава Грузии.

24 июня 1992 года в Сочи президенты России и Грузии подписали соглашение о принципах урегулирования конфликта. В соответствии с ним создавалась Смешанная контрольная комиссия из представителей Грузии, России, Северной и Южной Осетии, а также трёхсторонние миротворческие силы в составе грузинского, российского и осетинского батальонов.

В январе 2004 года после победы «революции роз» президентом Грузии был избран Михаил Саакашвили, сделавший восстановление территориальной целостности страны одним из главных приоритетов своей политики. Грузинское правительство попыталось вернуть Южную Осетию, одновременно перекрыв каналы контрабанды, чтобы лишить югоосетинское руководство основного источника доходов, и, проведя «гуманитарное наступление», завоевать симпатии населения. Это привело к обострению обстановки и возобновлению спорадических боестолкновений. Напряжённость в отношениях между Цхинвали и Тбилиси усугублялась последовательным охлаждением в российско-грузинских отношениях. Они были полностью прекращены в сентябре 2006 года, когда Россия, в ответ на задержание в Грузии сотрудников её военной разведки, прервала всякое сообщение с Тбилиси и развернула на своей территории антигрузинскую кампанию. В ходе последней из России было выдворено более 2 300 грузинских граждан. К апрелю 2008 года российское руководство, раздражённое последовательным курсом Тбилиси на вступление в НАТО, стало наращивать сотрудничество с Абхазией и Южной Осетией. В ответ Грузия заблокировала процесс вступления России в Всемирную торговую организацию.

В течение нескольких последующих месяцев происходила дальнейшая эскалация напряжённости в Южной Осетии на фоне столкновений между грузинскими и югоосетинскими силами, человеческих жертв и взаимных обвинений. В ночь с 7 на 8 августа 2008 года грузинские войска начали массированные обстрелы Цхинвали и окрестных сёл. Тбилиси утверждает, что войска открыли огонь, чтобы подавить южноосетинские огневые позиции, с которых ополченцы обстреливали грузинских миротворцев и грузинские сёла. Грузинская сторона также утверждает, что была получена информация о движении российских войск через Рокский тоннель на государственной границе утром 7 августа и что артиллерия применялась, чтобы не допустить полномасштабного российского вторжения. Российская сторона утверждает, что движение войск через Рокский тоннель осуществлялось в рамках нормальной ротации российских миротворческих сил и что нападение грузинских войск на Цхинвали было актом агрессии против российских миротворцев и гражданского населения.

В течение ночи с 7 на 8 августа грузинские войска обстреливали Цхинвали, используя, среди прочего, установки залпового огня «Град». Утром 8 августа грузинские войска начали наступление на Цхинвали и заняли несколько южноосетинских сёл. В течение 8 августа российские войска через Рокский тоннель выдвигались в направлении Цхинвали, в то время как российская артиллерия и авиация наносили удары по грузинским войскам. Те, в свою очередь, бомбили и обстреливали российские военные цели из состава продвигавшихся к Цхинвали войск. К вечеру 8 августа части и подразделения российской 58-й армии вышли на окраину Цхинвали и подавили грузинские огневые позиции. Начиная с 8 августа российская авиация также наносила удары по целям на территории непосредственно Грузии. Примерно с половины десятого утра 8 августа наносились удары по целям в нескольких сёлах Горийского района и Гори, во второй половине дня — по авиабазам близ Тбилиси. На протяжении следующих двух дней в Южную Осетию вводились всё новые российские войска. Грузинские войска пытались вновь занять Цхинвали, но были отброшены. Рано утром 10 августа министр обороны Грузии отдал приказ об отводе войск от Цхинвали в район Гори.

12 августа российские войска перешли административную границу Южной Осетии и начали продвижение по грузинской территории в сторону Гори. Параллельно со стороны Абхазии российские войска заняли стратегически важные города Поти, Зугдиди и Сенаки и выставили блокпосты.

К 16 августа президенты Михаил Саакашвили и Дмитрий Медведев при посредничестве французского президента Николя Саркози подписали соглашение о прекращении огня.

С 15 августа российская сторона начала постепенно выводить свои войска с территории Грузии. В начале октября российские войска были отведены в пределы административной границы Южной Осетии, сохранив контроль над несколькими приграничными сёлами. 26 августа Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии, что вызвало широкую критику со стороны ЕС, Совета Европы, НАТО и ОБСЕ.

3.2. Нарушения в действиях российской и южноосетинской сторон конфликта

По результатам работы в зоне конфликта Human Rights Watch считает установленными следующие обстоятельства.

В ряде случаев на территории Южной Осетии и собственно Грузии российские войска допускали нарушения международного гуманитарного права, неизбирательно применяя авиацию, артиллерию и танки, в результате чего было убито и ранено значительное число гражданских лиц. Российские войска применяли кассетное оружие, что повлекло за собой гибель гражданских лиц и создало отложенную во времени угрозу для значительного числа жителей, поскольку после применения такого оружия остаются неразорвавшиеся боевые элементы.

Россия, в целом, не выполнила своих обязанностей в качестве оккупирующей державы по обеспечению, насколько это было возможно, общественного порядка и безопасности на контролируемых территориях, позволив южноосетинским силам, включая ополченцев, в массовом порядке совершать грабежи и поджоги грузинских домов, убивая, избивая, насилуя и терроризируя жителей.

После выхода 10 августа грузинских войск из Южной Осетии южноосетинские силы на протяжении нескольких недель преднамеренно и систематически разрушали те грузинские сёла, которые до конфликта находились под административным управлением Тбилиси. Это сопровождалось многочисленными грабежами, избиениями, угрозами и задержаниями жителей, несколько человек было убито по признаку этнической принадлежности и предполагаемой политической ориентации. Всё это делалось с явной целью заставить оставшихся жителей уехать и исключить возможность их возвращения в будущем. На основании этого Human Rights Watch пришла к выводу, что южноосетинские силы пытались осуществлять в таких сёлах этнические чистки. На момент подготовки доклада Human Rights Watch в свои дома не могли вернуться примерно 22 000 человек, большинство из которых уехали из Южной Осетии ещё до начала конфликта.

В период, когда российские войска оккупировали грузинскую территорию к югу от административной границы с Южной Осетией, осетинские ополченцы в массовом порядке грабили, разрушали и жгли дома, преднамеренно убив по меньшей мере 9 гражданских лиц и совершив по меньшей мере 2 изнасилования. Российские войска временами были причастны к грабежам и разрушениям, выступая то пассивными наблюдателями, то непосредственными участниками, а также предоставляя ополченцам транспорт.

После отвода грузинских войск из Южной Осетии южноосетинскими силами, в некоторых случаях при участии российских сил, были произвольно задержаны и содержались под стражей по меньшей мере 159 грузин. При этом один задержанный был убит, почти все подверглись бесчеловечному или унижающему достоинство обращению. Кроме того, не менее четырёх грузинских военнопленных были подвергнуты пыткам, а трое были казнены.

Прокурор Международного уголовного суда оценивает численность жертв среди гражданского населения грузинской стороны конфликта следующим образом: «В результате нападения на гражданское население имели место от 51 до 113 случаев умышленных убийств этнических грузин, уничтожение 5 000 жилищ и перемещение от 13 400 до 18 500 этнических грузинских жителей из деревень и городов Южной Осетии и „буферной зоны“».

3.3. Уровень безнаказанности, квалификация нарушений как военных преступлений и преступлений против человечности

За время, прошедшее с момента завершения конфликта, ни одна из его сторон не провела эффективного расследования совершённых её представителями преступлений, ни один из подозреваемых не предстал перед судом. Как следствие, 13 октября 2015 года Прокурор Международного уголовного суда обратился в Палату предварительного производства с просьбой о санкции на возбуждение расследования в связи с предполагаемыми преступлениями, совершёнными в Южной Осетии в период с 1 июля 2008 года по 10 октября 2008 года.

27 января 2016 года разрешение Палаты предварительного производства было получено, расследование — начато. Вооружённый конфликт характеризуется Палатой предварительного производства как международный. Она пришла к выводу о наличии в собранной Прокурором информации конкретных элементов военных преступлений в виде умышленного убийства, уничтожения имущества, разграбления, которые были совершены южноосетинскими силами в отношении этнических грузин и, соответственно, принадлежащего им имущества, а также в виде умышленного нанесения ударов по миротворческим силам (совершённых как южноосетинскими, так и грузинскими силами). Также Палата предварительного производства удостоверилась в наличии конкретных элементов преступлений против человечности, заключающихся в убийствах, депортации или насильственном перемещении населения и преследованиях в рамках нападения южноосетинских сил на гражданское население.

3.4. Перспективы уголовного преследования и возмещения вреда

Существуют три теоретически возможных способа осуществления уголовной юрисдикции в отношении преступлений, совершённых представителями российской и южноосетинской сторон конфликта:

• рассмотрение уголовных дел внутригосударственными судами Грузии (в соответствии с территориальным и пассивным персональным (то есть в соответствии с гражданской принадлежностью потерпевшего) принципами уголовной юрисдикции);
• рассмотрение внутригосударственными судами Российской Федерации (в соответствии с принципом гражданской принадлежности субъекта преступления на основании части 1 статьи 12 УК РФ);
• рассмотрение Международным уголовным судом.

Несмотря на то, что МУС начал своё расследование, оно может быть прекращено в том случае, если стороны конфликта эффективно расследуют преступления и предадут подозреваемых суду.

Как и в случае с чеченским контекстом, потерпевшие от преступлений, совершённых представителями российской и южноосетинской сторон конфликта, не получили какого-либо возмещения причинённого им вреда.

4. Нарушения, совершённые в ходе вооружённого конфликта на Украине

4.1. Обстоятельства вооружённого конфликта

Территория современной Украины со столицей в Киеве являлась колыбелью возникшего в конце первого тысячелетия от Р. Х. Древнерусского государства. С 1654 года Украина входила в состав Московского государства и Российской империи, а затем в состав СССР на правах союзной республики. Независимость страны от СССР была провозглашена 24 августа 1991 года.

В ходе русско-турецкой войны Крымский полуостров был завоёван и присоединён к Российской империи в 1783 году. 18 октября 1921 года в составе РСФСР была образована Крымская Автономная ССР. После проведённой сталинским режимом в мае–июне 1944 года депортации крымских татар, армян, болгар, греков, немцев и представителей других народов, Крымская АССР 30 июня 1945 года была преобразована в Крымскую область. В апреле 1954 года Крымская область была передана в состав Украинской ССР. В 1989 году депортация крымских татар была признана Верховным Советом СССР незаконной и преступной, им было разрешено селиться в Крыму, началось их массовое возвращение на историческую родину. 12 февраля 1991 года Верховный Совет Украинской ССР принял Закон «О восстановлении Крымской АССР», которая впоследствии была переименована в Автономную Республику Крым (далее — АРК).

8 декабря 1991 года Россия, Украина и Белоруссия подписали Соглашение о создании Содружества Независимых Государств, в соответствии с которым обязались уважать «территориальную целостность друг друга и неприкосновенность существующих границ в рамках содружества». 5 декабря 1994 года лидерами Украины, США, России и Великобритании был подписан Меморандум о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия (Будапештский меморандум), в соответствии с которым стороны обязались уважать независимость, суверенитет и существующие границы Украины, а также воздерживаться от угрозы силы или её применения против территориальной целостности и политической независимости Украины и никогда не применять никакие вооружения против неё, кроме как в целях самообороны или каким-либо иным образом в соответствии с Уставом ООН. 31 мая 1997 года президенты России и Украины подписали в Киеве Договор о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной. Согласно этому договору, стороны обязались строить «отношения друг с другом на основе принципов взаимного уважения, суверенного равенства, территориальной целостности, нерушимости границ».

Осенью 2013 года на Украине началась волна протестов в связи с отказом президента Виктора Януковича подписать соглашение об интеграции с Евросоюзом. 22 февраля 2014 года, после длительного и кровавого противостояния власти и оппозиции на Майдане, Янукович бежал в Россию. В условиях революционных перемен центральная власть в Киеве и силовые структуры оказались временно парализованы. Используя это обстоятельство, российские власти, воспринявшие победу оппозиции как вызов своим интересам, начинают реализацию плана дестабилизации обстановки и территориальных захватов на Украине.

В Крыму российскими властями были использованы пророссийские настроения существенной части русскоязычного населения. Наличие российских военных баз с большим количеством дислоцированных на полуострове военнослужащих позволило последним оперативно установить контроль над правительственными зданиями и блокировать военные объекты Вооружённых сил Украины (далее — ВСУ). Российские военнослужащие действовали без опознавательных знаков. Одновременно с этим активисты пророссийских движений при поддержке российской армии, спецслужб и доставленных с территории России многочисленных наёмников и добровольцев создали в Крыму сеть паравоенных формирований («самооборона Крыма»).

Первоначально Путин отрицал какое-либо участие российских силовых структур в операции по захвату полуострова, однако 17 апреля 2014 года, в ходе «прямой линии», он признал, что за спинами бойцов «самообороны» стояли российские военнослужащие. Первым военачальником, который публично раскрыл подробности российской операции в Крыму, стал бывший командующий российским Черноморским флотом адмирал Игорь Касатонов. Кроме того, в интервью для документального фильма «Крым. Путь на Родину» Президент РФ прямо признал, что лично руководил действиями российских войск в Крыму, а также рассказал, когда и при каких обстоятельствах им был отдан приказ о начале аннексии.

В качестве пропагандистского прикрытия для применения вооружённых сил и вторжения была использована «необходимость защиты прав русскоязычного населения», которым якобы угрожали «фашисты», пришедшие к власти в Киеве после победы Майдана.

В ночь с 26 на 27 февраля 2014 года российским спецназом были заняты здания Верховного Совета и Совета министров АРК в Симферополе. 27 февраля решением Верховного совета Автономной Республики Крым, депутаты которого были согнаны в зал заседаний под дулами автоматов, лидер партии «Русское единство» Сергей Аксёнов был назначен на пост председателя правительства автономии. Это решение, требовавшее, согласно Конституции Украины и Конституции АРК, согласования с президентом Украины, не было признано новыми украинскими властями. Верховный совет также объявил о проведении всекрымского референдума по вопросу о статусе автономии и расширении её полномочий.

1 марта Сергей Аксёнов переподчинил себе все силовые структуры Республики и обратился к Путину с просьбой «об оказании содействия в обеспечении мира и спокойствия на территории АРК». В тот же день Путин внёс в Совет Федерации обращение об использовании Вооружённых сил России на территории Украины «до нормализации общественно-политической обстановки в этой стране». Совет Федерации дал своё согласие на использование российских войск на Украине. 4 марта Владимир Путин заявил, что Россия не рассматривает вариант присоединения Крыма к России. 6 марта власти Крыма и Севастополя объявили об изменении формулировки вопроса, по которому должен был проводиться референдум, и о переносе самого голосования на 16 марта 2014 года. На референдум было вынесено два следующих варианта дальнейшего развития событий: присоединение Крыма к России на правах субъекта федерации или восстановление Конституции 1992 года при сохранении Крыма в составе Украины. 7 марта 2014 года исполняющий обязанности президента Украины Александр Турчинов, ссылаясь на соответствующие статьи Конституции Украины и Конституции АРК, издал указ о приостановлении действия постановления Верховного совета АРК о проведении референдума. 14 марта Конституционный суд Украины объявил решение о признании общекрымского референдума неконституционным. 15 марта 2014 года Верховная Рада Украины приняла решение о досрочном прекращении полномочий Верховного Совета АРК, ссылаясь на соответствующие статьи Конституции Украины и Конституции АРК, а также на указанное решение Конституционного суда Украины.

В начале марта российскими военнослужащими и «отрядами самообороны» были блокированы все военные объекты украинских вооружённых сил в Крыму, включая гавани военных кораблей. В условиях отсутствия чётких приказов из Киева украинские военнослужащие не оказали вооружённого сопротивления российским войскам, что позволило последним захватить без боя военные базы и гарнизоны, а также корабли и суда Военно-морских сил Украины на полуострове. Тем не менее отдельные столкновения с применением оружия всё же происходили.

В ходе агитации накануне референдума Российская Федерация развернула в Крыму мощную антиукраинскую пропагандистскую кампанию: новые власти Украины представлялись в качестве нацистов, основной целью которых является истребление либо принудительная украинизация русскоязычного населения. В то же время против сторонников единства с Украиной была развязана кампания травли и террора.

Референдум был проведён 16 марта. 17 марта 2014 года Верховный Совет АРК провозгласил Крым независимым суверенным государством и обратился к РФ с предложением о принятии Республики Крым в состав Российской Федерации в качестве нового субъекта. С аналогичным обращением выступил и Севастопольский городской совет, предложивший России принять Севастополь в состав РФ как город федерального значения. В тот же день президент Путин подписал указ о признании независимости Республики Крым и одобрил проект договора о принятии в состав РФ Республики Крым. 18 марта договор был подписан, Россия установила полный контроль над полуостровом.

27 марта 2014 года Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию № A/RES/68/262 «Территориальная целостность Украины», в которой подтвердила «свою приверженность суверенитету, политической независимости, единству и территориальной целостности Украины в её международно признанных границах» и подчеркнула, что «референдум, проведённый в Автономной Республике Крым и городе Севастополе 16 марта 2014 года, не имея законной силы, не может быть основой для любого изменения статуса Автономной Республики Крым или города Севастополя».

Пророссийские силы, вдохновлённые успехом в Крыму, активизировались и на востоке Украины, который в значительной степени населён русскоговорящими людьми. Первоначально здесь были использованы те же методы: провозглашение независимых от Украины органов власти, захват административных зданий, отделов милиции и войсковых частей. Российская Федерация последовательно опровергала участие своих вооружённых сил в конфликте на востоке Украины, однако целый ряд фактов указывает на то, что российские военнослужащие принимали участие в боевых действиях. Засылка же из России организованных вооружённых групп так называемых добровольцев широко освещалась российскими СМИ. Таким образом, вербовка бойцов в эти отряды и их отправка в зону конфликта велись в условиях очевидности.

В то же время пророссийские настроения на востоке Украины не были столь сильны, как в Крыму. Общество разделилось, контрмитинги сторонников и противников единства с Украиной постепенно перерастали в столкновения с применением оружия и значительным количеством жертв. Политическая программа так называемых донбасских сепаратистов была столь же однозначной, как и в Крыму — присоединение к России.

Хронология начала конфликта выглядит следующим образом.

6 апреля 2014 года участники пророссийских митингов перешли к захвату ряда административных зданий в Харьковской, Донецкой и Луганской областях. 7 апреля в Донецке была провозглашена Донецкая Народная Республика (далее — ДНР). В тот же день в Харькове выбрали «альтернативных депутатов» харьковской территориальной общины, которые решили создать Харьковскую Народную Республику. 8 апреля власти Украины восстановили контроль над ситуацией в Харькове. Но уже 12–13 апреля влияние провозглашённой в Донецке ДНР распространилось на всю Донецкую область. 12 апреля группа вооружённых сепаратистов во главе с российским гражданином Гиркиным (Стрелковым) захватила Славянск, на следующий день на окраинах этого города завязались боестолкновения. 13 апреля под контроль ДНР перешли Енакиево, Макеевка и Мариуполь. 14 апреля сепаратисты захватили Горловку, Харцызск, Ждановку и Кировское. 15 апреля бои завязались в районе аэропортов Краматорска и Славянска. 16 апреля кровопролитные столкновения произошли при попытке захвата части Внутренних войск в Мариуполе. 16 апреля сепаратисты захватили Новоазовск, 18 апреля — Северск, 19 апреля — Комсомольское и посёлок Старобешево, а 1 мая — Красноармейск и Родинское.

28 апреля в Луганске сепаратисты заявили о создании Луганской Народной Республики (далее — ЛНР) и захватили здание Службы безопасности Украины. На следующий день они заняли здания обладминистрации и облпрокуратуры. Над зданием областной государственной администрации был поднят флаг России. 30 апреля под контроль сепаратистов перешёл город Алчевск.

11 мая противники центрального правительства объявили о своей победе на организованном ими референдуме по вопросу о независимости Донецкой и Луганской областей. По их результатам самопровозглашённые власти обеих «республик» выразили желание войти в состав России. Пресс-службой Президента России было заявлено, что «в Москве с уважением относятся к волеизъявлению населения Донецкой и Луганской областей и исходят из того, что практическая реализация итогов референдумов пройдёт цивилизованным путём». От прямого признания «республик» Кремль воздержался.

С середины мая украинские войска начали наступление против сепаратистов. Им удалось освободить большую часть городов Донбасса, включая Славянск и Краматорск, и фактически взять в окружение Донецк, полностью отрезав его от сообщения с Луганском. Территория самопровозглашённых ДНР и ЛНР с начала боевых действий сократилась на три четверти. Сохранение наступательной динамики вплотную приблизило ВСУ к главной задаче: восстановлению контроля над государственной границей с Россией. Однако 19–20 августа на фронте произошёл перелом, и украинское наступление захлебнулось.

17 июля 2014 года в районе вооружённого противостояния на востоке Украины был сбит Боинг-777 авиакомпании «Malaysia Airlines», выполнявший рейс МН17 из Амстердама в Куала-Лумпур. Все находившиеся на борту 298 человек погибли. Стороны конфликта возлагают вину за трагедию друг на друга. Как было впоследствии установлено в отчёте Совета безопасности Нидерландов, самолёт был сбит ракетой «земля — воздух».

После гибели Боинга значительно усилилось давление международного сообщества на Россию, были введены экономические санкции, которые в дальнейшем неоднократно расширялись. Эта политика возымела определённый сдерживающий эффект. 5 сентября 2014 года в Минске был подписан «Протокол по итогам консультаций Трёхсторонней контактной группы относительно совместных шагов, направленных на имплементацию Мирного плана Президента Украины П. Порошенко и инициатив Президента России В. Путина». После подписания документа режим прекращения огня вступил в силу в тот же день, однако к середине января 2015 года вооружённый конфликт разгорелся с новой силой, при этом сепаратистам удалось вернуть под свой контроль ряд важных населённых пунктов. 11–12 февраля 2015 года руководителями Германии, Франции, Украины, России и непризнанных республик был подписан документ под названием «Комплекс мер по выполнению Минских соглашений». Оба документа предусматривают прекращение огня и возвращение неконтролируемых Украиной территорий в обмен на их широкую автономию, а также амнистию участникам незаконных вооружённых формирований. К моменту завершения работы над настоящим докладом положения «Минских соглашений» остаются неисполненными.

По данным Управления Верховного комиссара ООН по правам человека, общее число людских потерь, связанных с конфликтом на Украине (за период с 14 апреля 2014 года по 15 февраля 2020 года) составляет 41 000–44 000 человек: 12 300–13 000 погибших (по меньшей мере 3 350 гражданских лиц, около 4 100 украинских военных и примерно 5 650 членов вооружённых групп) и 29 000–31 000 раненых (около 7 000–9 000 гражданских лиц, 9 500–10 500 украинских военных и 12 500–13 500 членов вооружённых групп). В 2016 году количество внутренне перемещённых лиц на Украине достигало 1,8 миллиона человек, к концу 2019 года их численность сократилась до 1,4 миллиона человек.

Вооружённый конфликт сопровождался небывалой для новейшей истории России пропагандистской кампанией: призывами к развязыванию и продолжению войны, поддержкой сепаратистов, стигматизацией Украины (её властей и государственности) и в целом ценностей демократии и прав человека. Кроме того, для дегуманизации образа противника российскими СМИ обильно использовались различные фальсификации.

4.2. Участие России в вооружённом конфликте

Участие российских вооружённых сил в захвате Крыма не является спорным вопросом, так как власти Российской Федерации данный факт не отрицают. Не отрицается ими и участие многочисленных российских «добровольцев», в том числе занимающих высокие командные посты, в боевых действиях на востоке Украины. Однако обвинения в участии вооружённых сил России в противостоянии на Донбассе правительство РФ отвергает категорически.

Вопрос об участии России в конфликте на территории Донбасса, а также вопрос о характере и степени этого участия должен быть разрешён независимым и беспристрастным судом, созданным в соответствии с законом. Тем не менее, как уже говорилось выше, к настоящему моменту официальными структурами ряда государств и неправительственными организациями собран существенный корпус доказательств, позволяющих prima facie утверждать, что такое участие имело место и, по-видимому, играло решающую роль в военных успехах непризнанных республик. Важно отметить, что в своих публикациях украинские, независимые российские и международные эксперты приходят к идентичным или существенно сходным выводам по данному вопросу.

В 2018 году Объединённая следственная группа, созданная для уголовного расследования обстоятельств гибели Боинга-777 17 июля 2014 года, заявила о том, что этот самолёт был сбит ракетой зенитно-ракетного комплекса «Бук», стоявшего на вооружении 53-й зенитно-ракетной бригады Вооружённых сил России.

Канцелярия Прокурора Международного уголовного суда в ходе предварительного изучения ситуации на Украине пришла к выводу, что наличие военных столкновений непосредственно между вооружёнными силами Российской Федерации и Украины указывает на то, что, самое позднее, с 14 июля 2014 года на востоке Украины, параллельно немеждународному вооружённому конфликту, происходил международный вооружённый конфликт.

4.3. Действия России в Крыму и в Донбассе как преступление агрессии

При правовой оценке событий российско-украинского конфликта мы исходим из четырёх фундаментальных тезисов. Во-первых, мы считаем события в Крыму и в Донбассе частью одного и того же вооружённого конфликта. Во-вторых, данный конфликт имеет черты как международного, так и внутреннего конфликта. Его сторонами являются Украина, Российская Федерация и различные сепаратистские силы и правительства, находящиеся под эффективным контролем или по меньшей мере существенным влиянием российских властей. В-третьих, началом конфликта следует считать вооружённое вмешательство России в ситуацию на территории Автономной Республики Крым. В-четвёртых, по нашему мнению, действия российского руководства в данном конфликте должны быть квалифицированы как преступление агрессии.

Следует обратить внимание на определение преступления агрессии, содержащееся в статье 3 резолюции 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года и дословно повторённое в статье 8-бис Римского Статута. Учитывая, что участие Вооружённых сил России в захвате Крыма не отрицается даже Владимиром Путиным, операция по аннексии полуострова, начиная с момента захвата Верховного совета АРК российским спецназом в ночь с 26 на 27 февраля 2014 года и появления российских войск и техники вне мест их дислокации, может рассматриваться по меньшей мере как подпадающая под действие пунктов «а» («любая аннексия с применением силы части территории другого государства») и «e» («применение вооружённых сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении») статьи 3 резолюции 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи.

Что же касается событий в Донбассе, то они начинались так же, как и в Крыму, с захвата хорошо вооружёнными и экипированными людьми в масках (иногда действовавшими из-за спин гражданских лиц) административных зданий и отделов милиции, с попытки блокады и захвата войсковых частей и проведения незаконного с точки зрения украинского права референдума.

Вне зависимости от того, что конфликт на востоке Украины мог иметь и некоторые собственные внутренние причины, и даже если не принимать во внимание многочисленные доказательства поставок Россией оружия и участия в конфликте представителей силовых структур РФ, не подлежит сомнению, что Российское государство оказывало и продолжает оказывать антиправительственным силам существенную материальную и военную помощь, по меньшей мере попустительствуя вербовке и отправке со своей территории в зону конфликта групп наёмников и добровольцев.

Таким образом, действия России в Донбассе являются продолжением начавшегося с аннексии Крыма вооружённого конфликта, имеют ту же цель (аннексия или, при её нецелесообразности ввиду усиления санкций, создание подконтрольных сепаратистских анклавов) и являются нарушением по меньшей мере пункта «g» статьи 3 резолюции 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи («засылка государством или от имени государства вооружённых банд, групп, иррегулярных сил или наёмников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против другого государства»).

Ответственность российского руководства за агрессию в форме аннексии с применением силы в Крыму не подлежит сомнению. Его ответственность за агрессию в форме развязывания и ведения войны в Донбассе может быть установлена на основании принципа «эффективного контроля» (российских властей над сепаратистами) или по меньшей мере на основании принципа «частичной зависимости», сформированного Международным судом ООН в деле Никарагуа против США (решение от 27 июня 1986 года).

4.4. Основные линии противоправного поведения и их квалификация

В ходе вооружённого конфликта целый ряд национальных и международных неправительственных организаций, а также миссия ОБСЕ осуществляли мониторинг соблюдения прав человека и норм международного гуманитарного права в Донбассе, а также в захваченном Россией Крыму. Следует подчеркнуть, что в Донбассе все стороны конфликта совершали грубые нарушения прав человека и международного гуманитарного права. Тем не менее в соответствии с целями настоящей работы мы дадим характеристику лишь нарушениям российской стороны и непризнанных республик, находившихся, как предполагается, под эффективным контролем либо существенным влиянием властей Российской Федерации.

4.4.1. Ситуация в Донбассе

Из исследований различных правозащитных организаций и групп, посвящённых насилию в ходе вооружённого конфликта в Донбассе, следует, что сторонами конфликта совершались следующие военные преступления:

• умышленные нападения на гражданское население как таковое или на отдельных гражданских лиц, не принимающих непосредственного участия в военных действиях;
• умышленные нападения на гражданские объекты, то есть объекты, которые не являются военными целями;
• умышленное совершение нападения в тех случаях, когда известно, что такое нападение явится причиной случайной гибели или увечий гражданских лиц или ущерба гражданским объектам или обширного, долгосрочного и серьёзного ущерба окружающей природной среде, который будет явно несоизмерим с конкретным и непосредственно ожидаемым общим военным превосходством;
• нападение на незащищённые и не являющиеся военными целями города, деревни, жилища или здания или их обстрел с применением каких бы то ни было средств;
• бесчеловечное и (или) унижающее достоинство обращение;
• отказ в праве на справедливое судебное разбирательство;
• незаконное лишение свободы гражданских лиц;
• пытки;
• умышленное причинение сильных страданий или серьёзных телесных повреждений или ущерба здоровью;
• посягательство на человеческое достоинство, в частности оскорбительное и унижающее обращение;
• убийство / преднамеренное убийство;
• уничтожение или захват имущества;
• разграбление.

Кроме того, имеются разумные основания полагать, что были осуществлены широко распространённые и систематические нападения на гражданское население Восточной Украины, которые являлись частью политики сторон конфликта, а также как часть этих нападений происходили следующие виды преступлений против человечности:

• заключение в тюрьму или другое жестокое лишение физической свободы в нарушение основополагающих норм международного права;
• пытки;
• другие бесчеловечные деяния аналогичного характера, заключающиеся в умышленном причинении сильных страданий или серьёзных телесных повреждений или серьёзного ущерба психическому или физическому здоровью;
• убийства;
• преследования по политическим и религиозным мотивам.

Гражданские лица подвергались широко распространённому и систематическому нападению через незаконное лишение свободы, пытки, убийства и другие бесчеловечные акты и серьёзные нарушения основных прав человека. Кроме того, есть основание утверждать, что преследованиям подверглись лидеры и представители различных религиозных конфессий.

4.4.2. Ситуация в Крыму

Наиболее полным обобщающим докладом по нарушениям российскими властями прав человека в Крыму к настоящему моменту является материал «“Полуостров страха»: хроника оккупации и нарушения прав человека в Крыму», подготовленный группой экспертов известных украинских правозащитных организаций, таких как Украинский Хельсинкский союз по правам человека, Центр гражданских свобод, Центр информации по правам человека, Крымская правозащитная группа и другие. Важно отметить, что информация и основные выводы данной публикации совпадают с данными, содержащимися в заявлениях, мониторинговых обзорах и периодических докладах российских правозащитных групп «Крымская полевая миссия по правам человека» и «ОВД-Инфо», а также международной правозащитной организации Human Rights Watch. Далее кратко излагается содержание этого доклада.

Поскольку значительные сегменты гражданского общества в Крыму активно выступали против его присоединения к России, самопровозглашённая крымская власть начала тотальное наступление на его представителей. Потерпевшими от таких действий стали участники мирных акций за единство Украины, украинские военнослужащие, лидеры местных «евромайданов», журналисты, общественные активисты, представители крымскотатарского народа, его представительного органа (Меджлиса) и общественных организаций. Для этого был применён широкий спектр методов преследования, которые осуществлялись как с использованием квазиюридических механизмов — незаконных задержаний, фабрикации административных и уголовных дел, отказа в перерегистрации по месту жительства, незаконного отчуждения частной собственности, — так и с использованием незаконного насилия — угроз, уничтожения имущества, избиений, насильственных исчезновений, пыток, убийств. Все эти действия совершались по политическим мотивам и являлись средством для достижения следующих целей — удержание и укрепление российской власти в Крыму и насильственное прекращение публичной деятельности представителей гражданского общества, имеющих отличную от российских властей точку зрения относительно ситуации в Крыму. Эти преступления могут рассматриваться как часть масштабного и системного преследования гражданского населения. Масштабный характер определяется тотальным захватом всех сфер общественной жизни на полуострове. В целом сам факт наличия любых неподконтрольных российским властям институтов рассматривается ими как потенциальная угроза. На системный характер указывает организованность и координация действий различных властных субъектов: органов регистрации, полиции, прокуратуры, судов, паравоенных формирований так называемой крымской самообороны. Эти преступления касаются отдельной группы людей — активных представителей гражданского общества, которых объединяет независимая от российских властей позиция по общественно-политическим вопросам (реальная или приписываемая). Основными группами риска являются:

• лица, поддерживающие государственный суверенитет Украины;
• лица, реализующие свои фундаментальные права на свободу слова, свободу религии, свободу мирных собраний и так далее;
• представители крымскотатарского народа;
• лица, осуществляющие неподконтрольную властям публичную деятельность или имеющие отличную от «провластной» точку зрения.

Таким образом, к основным линиям противоправного поведения можно отнести:

Незаконные задержания (похищения) и пытки, осуществляемые в том числе участниками контролируемых российской властью паравоенных формирований. Захват Крыма сопровождался похищениями и пытками проукраинских и крымскотатарских активистов, волонтёров, помогавших блокированным воинским частям ВСУ, а также журналистов, фотографов, деятелей культуры и искусства, — тех, кто открыто высказывался против оккупации Крыма или документировал происходящее на полуострове. Некоторым из похищенных удалось спастись, и они рассказали о пережитых допросах, пытках и бесчеловечном обращении.

Насильственные исчезновения и убийства. На начало 2016 года было известно как минимум о четырнадцати пропавших без вести, большая часть которых была крымскими татарами. Двое пропавших — Селимов Мемет и Ибрагимов Осман — 29 августа 2015 года были найдены убитыми.

Возбуждение уголовных дел по политическим мотивам, незаконные аресты и обыски, вынесение неправосудных приговоров. Наиболее известные прецеденты подобного рода — дело Сенцова — Кольченко (обвиняемые были приговорены по сфабрикованному обвинению в терроризме к двадцати и десяти годам соответственно), дело 3 мая, касающееся мирного протеста крымских татар против запрета лидеру Меджлиса, бывшему советскому диссиденту Мустафе Джемилеву, въезжать в Крым (пятеро арестованных, все осуждены к условным срокам наказания), дело 26 февраля, касающееся мирного митинга в поддержку суверенитета Украины (восемь арестованных, включая заместителя председателя Меджлиса, двое осуждены к условным срокам наказания), дело Александра Костенко (приговорён к четырём годам и двум месяцам условно в связи с событиями на Майдане), дело Владимира Балуха, касающееся вывешивания им над своим домом украинского флага (обвинён в оскорблении представителя власти и приговорён к обязательными работам). Следует отметить, что данная практика является частью общей линии преследования гражданских и политических активистов в различных регионах России (см. параграф 2.6 главы 2 настоящего доклада).

Канцелярия Прокурора Международного уголовного суда в ходе предварительного изучения ситуации на Украине пришла к выводу о наличии разумных оснований полагать, что начиная с 26 февраля 2014 года в период, предшествовавший оккупации, и (или) в контексте оккупации территории Крыма были совершены следующие преступления:

• военные преступления: умышленное убийство, пытки, посягательство на человеческое достоинство, незаконное лишение свободы, принуждение охраняемых лиц к службе в вооружённых силах неприятельской державы, умышленное лишение охраняемых лиц прав на справедливое и нормальное судопроизводство, перемещение отдельных частей населения оккупируемой территории за пределы этой территории (в отношении перемещения содержащихся под стражей в рамках уголовного судопроизводства лиц и заключённых) и захват имущества неприятеля в тех случаях, когда такой захват не диктуется настоятельно военной необходимостью (в отношении частной собственности и культурных ценностей);
• преступления против человечности: убийство, депортация или насильственное перемещение населения (применяемое в отношении содержащихся под стражей в рамках уголовного судопроизводства лиц и заключённых), заключение в тюрьму или другое жестокое лишение физической свободы, пытки, преследование любой идентифицируемой группы или общности по политическим мотивам, насильственное исчезновение людей.

4.4.3. Предполагаемая уголовная ответственность должностных лиц Российской Федерации и вопросы юрисдикции

Неоспоримо, что по меньшей мере в связи с аннексией Крыма имеются существенные основания для предъявления должностным лицам Российской Федерации обвинений в преступлении агрессии.

Вопрос об ответственности должностных лиц Российской Федерации за военные преступления и преступления против человечности, а также за действия, признанные преступлениями по национальному украинскому законодательству и совершённые на востоке Украины, относится к области фактов, подлежащих установлению в ходе независимого и беспристрастного судебного разбирательства. В настоящее время авторы не берут на себя смелость предрешать его выводы.

В то же время уже сейчас очевидно, что такие обвинения могут быть предъявлены значительному количеству граждан России, которые не являлись должностными лицами, но осуществляли командование и управление формированиями сепаратистов, причастных к грубым нарушениям международного гуманитарного права.

Что касается возможной юрисдикции в отношении преступлений, совершённых российскими должностными лицами и иными российскими гражданами на Украине, то, очевидно, существует три варианта её осуществления: рассмотрение дел национальными судами Украины, России либо Международным уголовным судом (в последнем случае — за исключением преступления агрессии). Следует отметить, что эти варианты не являются альтернативными, и дела, связанные с различными категориями преступников, могут быть рассмотрены разными судами.

Украина не является участником Римского Статута. Тем не менее 17 апреля 2014 года правительство Украины подало заявление в соответствии со статьёй 12 (3) Римского Статута, согласно которому она признаёт юрисдикцию Международного уголовного суда в отношении предполагаемых преступлений, совершённых на её территории с 21 ноября 2013 года по 22 февраля 2014 года. Кроме того, 8 сентября 2015 года правительство Украины подало второе заявление в соответствии со статьёй 12 (3) Римского Статута о признании юрисдикции МУС в отношении предполагаемых преступлений, совершённых на её территории с 20 февраля 2014 года без даты окончания. Таким образом, Суд может осуществлять свою юрисдикцию в отношении предусмотренных Статутом преступлений, совершённых на территории Украины или её гражданами в период с 21 ноября 2013 года.

Предварительное изучение ситуации на Украине было начато Прокурором 25 апреля 2014 года и продолжается по настоящее время.

5. Информация о нарушениях, совершённых в ходе вооружённого конфликта в Сирии

Вооружённый конфликт на территории Сирийской Арабской Республики (далее — САР) между сторонниками президента Башара Асада (Сирийская арабская армия), формированиями «умеренной» сирийской оппозиции (Свободная сирийская армия), курдскими регионалистами (Отряды народной самообороны), а также различного рода исламистскими террористическими группировками начался в марте 2011 года с массовых антиправительственных выступлений, которые к лету того же года переросли в полномасштабные боевые столкновения. Захват террористами значительных территорий Сирии и Ирака летом 2014 года стал поводом для вмешательства в конфликт США и их союзников, которые с сентября 2014 года начали наносить авиаудары по позициям исламистов в Сирии. С 30 сентября 2015 года Российская Федерация по просьбе президента Асада также начала принимать участие в конфликте на стороне правительственных сил.

Как заявил в начале 2016 года спецпредставитель Генерального секретаря ООН по Сирии, за время конфликта погибло 400 000 человек. Экономике и инфраструктуре страны нанесён колоссальный ущерб. Конфликт характеризуется ожесточёнными боевыми действиями, беспорядочными обстрелами населённых пунктов, массовыми убийствами и другими военными преступлениями, совершаемыми разными сторонами конфликта.

Международные правозащитные неправительственные организации неоднократно делали заслуживающие доверия заявления о грубых нарушениях международного гуманитарного права, совершаемых российской стороной в контексте нанесения авиационных ударов.

Так, организация Amnesty International заявила, что по меньшей мере двести мирных жителей погибли в Сирии в результате военной операции, которую проводила Россия. Организация проанализировала данные о 25 атаках в пяти регионах (Хомс, Хама, Идлиб, Латакия и Алеппо), которые были совершены в период с 30 сентября по 29 ноября 2015 года. Утверждается, что погибли двести мирных жителей и «десятки боевиков». В результате атак Воздушно-космических сил России в Сирии также были частично или полностью разрушены больницы, десятки жилых домов и гражданских объектов. На такие выводы указывают показания свидетелей, правозащитников, а также видео и фото материалы, как говорится в докладе организации. Исследование Amnesty International указывает на серьёзные нарушения норм международного гуманитарного права. В ряде случаев российские вооружённые силы действовали непосредственно в отношении граждан или гражданских объектов, нанося удары по жилым районам без видимых военных целей. В некоторых случаях удары наносились даже по медицинским учреждениям, в результате чего есть погибшие и пострадавшие среди мирного населения. В других случаях, представляется, что российские вооружённые силы атаковали военные цели и гражданские объекты без различия или причиняли чрезмерный ущерб гражданскому населению во время атак по военным целям. Такие атаки могут считаться военными преступлениями.

Кроме того, Amnesty International сообщает о применении Россией в Сирии кассетных боеприпасов, что подтверждается исследованиями других организаций, в частности Human Rights Watch.

17 октября 2016 года Совет ЕС заявил, что действия сирийского правительства и его союзников, особенно России, в ходе наступления на Алеппо могут расцениваться как военные преступления. В заявлении Совета говорится о целенаправленных ударах по больницам, школам и критическим объектам инфраструктуры, а также об использовании кассетных боеприпасов и химического оружия. ЕС осудил систематическое нарушение прав человека и международного гуманитарного права в Сирии всеми сторонами конфликта. В качестве примера таких нарушений Совет упомянул авиационный удар по гуманитарной колонне в Алеппо 19 сентября 2016 года, в ходе которого погибло двадцать гражданских лиц.

В опубликованном 28 января 2020 года докладе образованная Советом ООН по правам человека Независимая международная комиссия по расследованию событий в САР пришла к выводу, что в действиях российских Военно-воздушных сил при нанесении неизбирательных ударов по районам проживания мирного населения 22 июля 2019 года в Мааррат-эн-Нуумане и 16 августа 2019 года в окрестностях Хааса имеются признаки военных преступлений.

Имеющаяся на данный момент информация не позволяет нам делать достоверные утверждения об ответственности тех или иных должностных лиц за данные преступления. Однако несомненно, что необходимо проведение их независимого и беспристрастного расследования.

6. Правовая квалификация преступлений по российскому законодательству

Таким образом, мы видим, что существуют серьёзные и непротиворечивые основания подозревать, что в ходе вооружённых конфликтов в Чечне, в Грузии, на Украине (включая ситуацию незаконной оккупации и аннексии Крыма) и в Сирии российские должностные лица, действовавшие в официальном качестве, и иные граждане РФ совершали широкомасштабные и систематические нарушения международного права, образующие целый ряд составов военных преступлений, преступлений против человечности и преступления агрессии, а также ряд нарушений российского законодательства, которые должны быть квалифицированы в качестве тяжких и особо тяжких преступлений по внутригосударственному праву. Жертвами данных преступных актов являются по меньшей мере десятки тысяч лиц, а сами преступления во многих случаях совершались демонстративно, в условиях очевидности. В этом состоит существенное отличие данной категории правонарушений от всех других, рассматриваемых в настоящем докладе.

Очевидно, что из-за особой тяжести описанных преступных деяний основным способом правового реагирования на них должно быть уголовное преследование. Ответственность за военные преступления предусмотрена в Уголовном кодексе РФ в статье 356 «Применение запрещённых средств и методов ведения войны» и статье 360 «Нападения на лиц и учреждения, которые пользуются международной защитой», за преступления против мира — в статье 353 «Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны» и статье 354 «Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны» (следует обратить внимание на часть 2 — призывы к развязыванию войны с использованием средств массовой информации либо лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации). Как отмечено далее в параграфе 3 главы 7, положения о международных преступлениях в российском законодательстве содержат значительные пробелы.

Кроме того, к самому широкому спектру нарушений, совершённых представителями государства, может быть отнесено действие статьи 286 УК РФ «Превышение должностных полномочий». Участники незаконных вооружённых формирований, действовавших на территориях иностранных государств (в том числе в «вооружённых силах ДНР и ЛНР», «частных военных компаниях»), могут быть привлечены к уголовной ответственности в России по части 2 статьи 208 УК РФ, при условии доказанного противоречия этих формирований интересам России.

Наконец, действия ряда должностных лиц могут быть описаны через диспозиции статей 282, 282.1, 282.2 УК РФ, которые предусматривают ответственность за возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства по признакам принадлежности к группам, а также за организацию экстремистских групп и сообществ. Однако, учитывая серьёзные сомнения в правовом характере данных норм и дискриминационную практику их применения (об этом см. параграф 2.6 главы 2), авторы не уверены в совместимости данных положений закона с требованиями верховенства права.

Преступления, описанные в этой главе, могут также рассматриваться в качестве общеуголовных, однако, с точки зрения международного права, такая оценка может быть признана ненадлежащей формой правового реагирования.

7. Восстановительные меры

Беспрецедентный для новейшей российской истории масштаб совершённых нарушений норм международного гуманитарного права и прав человека обостряет проблему возмещения причинённого вреда. Это особенно актуально для ситуации вооружённого конфликта в Чеченской Республике. Мы полагаем, что, с учётом масштаба и серьёзности совершённых в данном регионе нарушений, привлечение к ответственности виновных и исправление последствий неправомерного насилия относятся к числу самых сложных задач переходного правосудия.

В связи с почти стопроцентным уровнем безнаказанности и прекращением практически всех уголовных дел «за невозможностью установить лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых», не был возмещён моральный вред и материальный ущерб потерпевшим от преступлений, совершённых представителями государства. Исключения составляют единичные случаи: компенсации удалось получить лишь тем, кому они были назначены в соответствии с постановлениями Европейского Суда по правам человека. Однако процент таковых на фоне общего числа жертв, как мы уже сказали, представляется ничтожным. Следует, правда, отметить, что Российское государство провело широкую кампанию выплат компенсаций жителям Чеченской Республики за разрушенное в ходе боевых действий жильё. Однако эти выплаты никак не были связаны с признанием тех, кто их получил, потерпевшими от преступлений.

Особой восстановительной мерой, в которой остро нуждается чеченское общество, является установление истины относительно нескольких тысяч лиц, которые были подвергнуты насильственным исчезновениям. В значительном числе случаев родственники ничего не знают не только об обстоятельствах смерти своих «исчезнувших» близких, но даже о месте их захоронения. Сравнение несовпадающих между собой списков гиперлояльного российским властям чеченского омбудсмена Нурди Нухажиева и списков правозащитного центра «Мемориал» показывает, что число таких жертв было никак не менее пяти тысяч. В то же время по сотням чеченских кладбищ разбросано огромное количество безымянных могил, в которых местные жители хоронили найденные ими трупы неизвестных соотечественников со следами насильственной смерти. Учётом этих захоронений никто не занимается, Российское государство год за годом саботирует настоятельные рекомендации международных организаций о программе эксгумации и генетической идентификации.

Сказанное о ситуации в Чечне до некоторой степени актуально и для ситуации с вооружённым конфликтом на Украине. Здесь число жертв тоже исчисляется очень значительными цифрами, а практика насильственных исчезновений, хотя и не столь ужасающая по количеству пропавших, также присутствует.

Другая глобальная проблема, связанная с Украинским конфликтом, — это возмещение ущерба лицам, пострадавшим в результате незаконной аннексии Россией Крымского полуострова. Авторы считают, что любые программы компенсации жертвам, а также группам пострадавших (например, крымскотатарскому народу) не достигнут своих результатов до тех пор, пока не будет проведена реституция, то есть восстановление первоначального положения пострадавших. Однако такая реституция вряд ли возможна без международно-правового урегулирования статуса незаконно отторгнутой территории. Поиск оптимальных путей и механизмов такого урегулирования представляет собой отдельную правовую и политическую проблему и выходит далеко за рамки темы настоящего доклада.